— Ну что, доктор, давайте теперь поговорим о той химии? Вы можете не стесняться по части научной терминологии: я получил степень магистра в Саламанке и доктора — в Гёттингене. И, надеюсь, нам не придется прибегать к особым методам для поддержания разговора?

— Чёрта с два, Падре! Я ведь отлично понимаю, что жив лишь до тех пор, пока описание «той химии» хранится только в этом сейфе, — он постучал себя пальцем по лбу. — Можете, конечно, рискнуть взломать его вашими «особыми методами», но я ведь человек во-первых упрямый, а во-вторых уже немолодой — а ну как сердчишко не выдержит? Это ведь не украсит ваш послужной список…

Падре, однако, уже отвернулся от него. В темноте стали тихо переговариваться на каком-то смутно знакомом, как показалось, языке — уж не на мальтийском ли? — а потом ему заломили руки за спину, защелкнув на запястьях наручники, и нахлобучили на голову мешок.

— Обстоятельства требуют — я должен вас оставить, доктор. Начало нашего с вами морского круиза ненадолго откладывается. Не думайте только, что это откроет перед вами какие-то новые возможности: искать вас тут всё равно некому… А вы поразмышляйте-ка, пока есть время, над природой озарений — в каковом озарении вам и явилась, надо полагать, химия «живого порошка». Сдается, что и вы, и мы пили из одного источника — только вам, на Острове, оказались милее технологии, а нам — социальные практики. А источник тот — захваченный пиратами Рэли галеон «Хуан эль Апостол», нет?

Благодарение Господу, что они уже надели ему на голову мешок — сохранить покерное лицо и на этом месте у него, пожалуй, не достало бы уже сил… Да, без сомнения — это чья-то «Контр-Валькирия», хотя «Пехотинцы Господа», возможно, тут задействованы втемную.

«Господи! — воззвал он с неожиданным для самого себя чувством. — Помоги нам: ведь мы же сражаемся на правильной стороне, а кроме нас — некому! И я не прошу у тебя чуда, Господи — сиречь, нарушения установленных тобою самим Законов мироздания, — подари нам просто счастливый случай. „Нам“ — это Бонду… Бонду и Мими, на них только и надежда… слабенькая тень надежды».