— Я не верю, что я пешка! — яростно крикнул Краев. — Я не знаю, можно ли бороться с судьбой! Но судьба — это абстракция, а в роли ее чаще всего выступают конкретные люди. И не самые лучшие люди.

— Ты хочешь поквитаться с этими людьми? Покарать их своею собственной десницей?

— Я не уверен, что у меня получится наказать их. Но я знаю, чего я сейчас хочу. Я сделал свой выбор. И это уже неплохо.

* * *

Они снова резались в волейбол. Да, Краев прогрессировал физически, но не это было самым удивительным. В конце концов, человека всегда можно натренировать, каким бы он запущенным ни был. Удивительнее всего были изменения, которые на их глазах происходили с Татьяной.

И Таня, и компания Салема были обитателями одной и той же страны. Салем и его друзья были далеко не жлобами — они были умными людьми, достаточно чувствительными натурами, не чуждыми своеобразного аристократизма. Но Таня напоминала на их фоне выпускницу закрытого дворянского заведения, попавшую в компанию панков. Она брезгливо отворачивалась, когда Крюгер дружески хлопал по заднице Диану или целовал ее в губы после удачно разыгранного паса. Она фыркала носом, когда, разогревшись, все — и девчонки, и парни — начинали сбрасывать одежду, оставаясь в одних трусах. Уши ее розовели, когда Салем привычно отпускал ядреные словечки в адрес зазевавшихся и пропустивших мяч игроков (заметим, что это был вовсе не русский грубый мат, а специфический развеселый жаргон чумников). Больше же всего различий чувствовалось в манере игры. Таня обладала отличными физическими данными — ростом с фотомодель, с длинными сильными руками и ногами, она была прирожденным волейболистом. Но резкая агрессивная атака приводила ее в замешательство. Маленький колючий Краев, ростом ниже Тани на полголовы, быстро заметил это и пользовался этим вовсю. Когда ему подавали мяч, он подпрыгивал высоко над сеткой, делал свирепую физиономию и с криком «Убью!!!» лупил что было сил прямо по Тане, пытаясь попасть мячом ей по голове. Такая игра была вполне в традициях необузданных чумников, и Лисенку, например, никогда не пришло бы в голову испугаться столь невинного проявления дружеских чувств со стороны противника. Но Таня пугалась. Она прищуривала глаза, делала отчаянные усилия, чтобы не зажмурить их вовсе. Она выставляла перед собой руки вместо того, чтобы сделать шаг назад и достойно обработать навес. Пару раз Краеву даже удалось сшибить Таню с ног, и тогда он прыгал и шумно радовался, пока бедная Танюшка поднималась с пола, потирая ушибленную попку и виновато глядя на товарищей по команде.