Он мог бы успеть, если бы знал, где искать тропу на перевал.»

Раздался звонок в дверь. «Вот оно», — Тимофей пошел к двери.

— Горкин?

— Я самый.

— Цепочку убери, я войду.

— Пошел ты знаешь куда со своим закатом. Проваливай, а не то мечом разделаю!

— Вот ты как.

Тать толкнул слегка дверь — цепочку разорвало пополам — и зашел в квартиру.

— Я тебя о твоем деле пытать не стану. Плевал я на твое дело. Давай, бухайся в ножки.

Тимофей смотрел и молчал.

— Шучу. Голубцов не появлялся? Да не отвечай, я это носом чую. Надеюсь, позвонить можно?

Тать снял трубку — телефон находился в прихожей — и набрал номер.

— Харрон? У развоплощенных его не было.

— Едь ко мне, немедленно.

— Харрон, а развоплощенные-то дышат.

— Ко мне.

— Ну вот, — обернулся Тать к Тимофею, — бросил трубку. Я знаю — боится.

И вышел вон.

А Тимофей словно сошел с ума. Блуждал по квартире, зачитывал фрагменты роковой повести, поднимая с пола листы. Внезапно отшвырнул бумаги:

— Нет! Не так. Он был воином. Где там у меня?..