— Есть сведения, что исчезновение Пимского как-то связано с самим фактом сна. Стало быть, нам надлежит с таковыми фактами разбираться. Как тебе известно — мы оба с тобою видим удивительные сны. Да я теперь и не только сны… Впрочем, поговорим о тебе. Ведь ты во сне проникаешь в будущий век, не так ли? Помнится, когда мы здесь, в этой самой библиотеке читали вместе с Пимским роман «Лес зачарованный», ты обмолвился, что видишь сны, как у Мура, героя другой повести Константина Верова.

— Дюк, а что это за Веров? — перебивает Иван Разбой.

Дюк, занятый своими соображениями, не замечает странной интонации режиссера.

— А? Пожалуй, это стоит рассказать. Я навел справки — такого писателя не существует. Видимо, псевдоним. Но чей? Загадка. В издательстве мне рассказали — явился некий господин, на вид — деловой человек, и принес рукописи сочинений нашего Верова. Пояснил, что написано сие его хорошим знакомым, который, увы, небогат. Предложил за свои средства издать тиражом в двести экземпляров и разослать по книжным лавкам Москвы, опять же за его средства. Это было исполнено. Слушай же далее. Вскоре некий неизвестный ходит по книжным лавкам, скупает весь тираж. А мои волюмы, — дюк кивает на лежащие тут же тома, — уцелели у хозяина лавки счастливой оказией.

— Получается детективный сюжет. Весьма внушительный. Но фильм я бы по нему снимать не стал — нет солидного мотива.

— Иван, помнится ты что-то такое рассказывал, упоминал некоего незнакомца, мол, предлагал тебе Верова?

— Было, чушь полнейшая. Представь — я на съемочной площадке, сцена не клеится, не помню, в чем была загвоздка, но настроение — швах, и вдруг над ухом: «Вы просили книг Верова — я знаю теперь, где их достать». А? Если бы не такой ахинеей прозвучало — позабыл бы. А так запомнил.

— А дальше?

— И всё. Я ему, мол, не знаю никакого Верова. Он в тот же миг исчез.

— То есть?

— Я не смотрел, куда он подался — мысли были иным заняты. Память у меня — профессиональная, поэтому физиономию помню, и как был одет. Ряшистая такая физиономия, и одет несообразно: небрежно, костюм дорогой, но изрядно ношенный.

— Что ж, оставим покуда эту тему. Ты, конечно, хорошо знаешь Марка Самохвалова?

Иван Разбой обалдело смотрит на Глебуардуса.

— Что, пробрало? — усмехается дюк.

— Еще бы. Никак к этим чудесам привыкнуть не могу. Мы же во сне своих двойников видим.

— Вот именно, двойников. Надеюсь, тебе там Марк рассказывал о твининговых мирах? Заметь, байки Григория Цареграда про сон во сне я в консидерацию не беру.

— Что ж, наверное, такое возможно, почему бы и нет, — Ивану вся эта история с недавних пор нравится как новый нетривиальный сюжет.