Наконец появилась возможность оценить ситуацию.

Фольке безвольно висел в парашютных ремнях. Глаза у него были закрыты, лицо бледное как у покойника. Оружия не было. Выронил, когда Марк ему случайно и не со зла вцепился в самое незащищенное место.

Марк сплюнул еще раз, вспомнив ощущения, как склизко лопнула в его бешеной хватке живая плоть, и посмотрел вниз.

До земли было еще далеко. Километра два. Но, прикинув возросшую скорость спуска, он понял, что лететь осталось не так уж и долго. Слишком быстро шел спуск, даже с учетом двойной нагрузки на парашют.

Он взглянул вверх и обомлел.

Болтавшийся на одной лямке купол его парашюта бил в потоке по куполу парашюта Фольке, затеняя его, и норовил захлестнуться вокруг строп.

Мимо словно на скоростном лифте пронеслись вверх облака. При такой скорости до встречи с землей оставалось секунд семьдесят — восемьдесят. Не больше.

Марк изо всех сил сжал ногами талию своего врага, сцепив ступни на его пояснице.

"Камасутра для экстрималов…" — промелькнуло в голове сравнение и умчалось вместе с потоком воздуха.

Если бы кто-нибудь раньше сказал ему, что придется вот так, по-срамному, оседлать бездыханное тело, да еще и не женское, он бы полез в драку. Но сейчас было не до тонкостей восприятия.

Он заставил раненую руку работать как здоровую, перехватив бьющуюся в воздушно потоке лямку.

В этот момент парашют начало раскручивать вдоль оси, да так, что Марк почувствовал, как центробежная сила стремится оторвать его от Фольке. Он вцепился ногами так, что будь лейтенант в сознании, уже орал бы от боли. Хотя, после уже пережитого, может быть и не орал. Или все-таки бы орал, но фальцетом.

Марк заставил здоровую руку, судорожно цеплявшуюся за ремни, разжаться и, держась только ногами, нащупал на поясе нож.

"Только бы не выронить", — стучала в голове мысль, пока руки перерезали лямку. Процесс длился лишь секунду, но ему показалось, что прошла целая вечность, и он сейчас грохнется о землю, сидя на мужике, с недорезанной лямкой в одной руке и ножом в другой. И таким вот натюрмортом найдут их местные бюргеры, и чего они о нем подумают?

Марка передернуло от такой перспективы, и тут лямка, наконец, поддалась, рванулась на свободу, и он едва не выпустил ее из раненой руки. Делать этого было никак нельзя, иначе поврежденный купол окончательно захлестнет рабочий и все старания станут напрасными.

Он выпустил нож, который устремился вниз непривычно плавно, и, перехватив лямку здоровой рукой, рванул за нее что есть сил, стараясь отвести руку как можно дальше в сторону.