Джованни, как и обещал, ночевать на квартиру не пришел. Не было его и на рабочем месте в оружейном цеху. Марк уже собирался, после работы отправиться на поиски товарища, когда тот, наконец, изволил явиться под самый конец рабочего дня, слегка пьяный, какой-то осунувшийся, словно двое суток не спавший, но вполне собой довольный.

По дороге на квартиру Джо не произнес ни слова, еле переставляя ноги и дыша свежим перегаром.

И едва они переступили порог своей комнаты, Марк отвесил другу положенную отеческую оплеуху.

— У-у! Нажрался, тунеядец. И даже не подумал, небось, что командир голодный и холодный, потому что трезвый, сидит ночами и беспокоится, как бы этого оболтуса хулиганы не разобидели.

— Командир, ты как всегда не прав, — торжественно произнес напарник, подняв к верху указательный палец. — Я сутки с лишним в поте лица трудился на благо нашего общего дела. Похудел килограммов на пятнадцать, наверное. Бормотухи этой немецкой напился на всю жизнь, но как говориться, результат на лицо.

— Что, прямо на лицо? — машинально спросил Марк.

— Пошляк ты, командир, — с драматической грустью проговорил Джованни и завалился на свою кровать не раздеваясь. — Я может только начинал с умыслом…

— А кончал совершенно искренне! Ну, это я понимаю… — Марк ловко отбил брошенный в него ботинок.

— Это у тебя от передозировки регенерирующих препаратов настроение такое хорошее?

— Да нет, — совершенно искренне ответил Марк, — просто завидую тебе по-хорошему. Ну что там у тебя? Рассказывай.

— Можешь дальше пестовать свой оптимизм. С завтрашнего дня работаем на предполетной подготовке и обслуживании самолетов. Ну, там, бомбы подвесить, пушки зарядит, двигатель прогреть… — со значительным видом закончил напарник.

Марк присвистнул.

— И как ты этого добился?

— Непосильным трудом, командир, непосильным трудом… — зевая, пробормотал Джованни. — Давай-ка спать, командир, а то я чего-то пере….

Чего там "пере" его товарищ, Марк не услышал. Джованни уже сопел в две дырки аки ангел безгрешный.

* * *

Следующие три дня друзья по-ударному трудились на выпуске машин в воздух. Марк добросовестно запускал и с наслаждением гонял двигатели на всех режимах, качал рулями, скрупулезно, как для себя, проводя проверку техники, и попутно изучал кабину "мессершмитта". Раньше на "сто девятом" ему летать не приходилось, но отличия от фокке-вульфа оказались не принципиальными.

Очередной пилот в чине капитана, принимавший вышедший из ремонта самолет, посмотрев на манипуляции, что проделывал с рулями Марк, встретил его у крыла с вопросом: