Иван перебежал к воронке и залег в ней. Однако сзади появился фельдфебель. Он держал в руке пистолет, лицо было злым.

– Трус! – заорал он. – Немедленно поднимай свою задницу – и вперед, в атаку!

Наверное, это был тот самый фельдфебель, которым пугали Ивана немецкие пехотинцы в окопе.

Ответить он ничего не успел – как и вскочить. Недалеко разорвался снаряд, фельдфебеля подбросило взрывной волной, как куклу, он упал и больше не шевелился. Ивану повезло. Поднимись он во весь рост – осколки достались бы и ему.

Он раздвинул сошки у пулемета и установил его на край воронки. Если прибежит еще какой-нибудь командир, то хотя бы видимость будет, что Иван воюет.

Наши пушкари все-таки угодили в танк. Он затянулся дымом, потом разом из всех щелей рванулось и загудело пламя. Через несколько секунд взорвался боекомплект, башню танка сорвало и отшвырнуло в сторону.

Постепенно наступление захлебнулось, много немецких солдат осталось на поле боя. Три немецких танка было подбито, остальные, пятясь задом, чтобы не подставлять корму, уползли за немецкие позиции.

Иван улегся на дно воронки. Сейчас он находился в середине нейтральной полосы, и это его устраивало – все ближе к своим. Он решил ждать ночи и под покровом темноты ползти к своим.

Время тянулось мучительно долго, хотелось есть и пить. Утром он успел только выпить чаю с бутербродом, и голод давал о себе знать.

В небе появилась «рама» – она кружила над русскими позициями. «Как стервятник!» – подумалось Ивану.

Через полчаса появились «лаптежники». Они заходили в пике и сбрасывали бомбы на невидимую Ивану цель. Громыхали взрывы, тянуло дымом и гарью. Но попыток наступать немцы больше не предпринимали.

Солнце тянулось к закату, и Иван поглядывал на часы. Через сорок пять минут сядет солнце, еще немного будут сумерки, а когда ляжет темнота, можно будет ползти.

Он неплохо отдохнул в воронке. Пули, если и пролетали, то над землей, и причинить ему зла не могли, а снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает – это знает каждый.

Когда достаточно стемнело, Иван решил ползти. Пулемет он прихватил с собой – все-таки трофей.

Несколько десятков метров он полз, периодически натыкаясь на трупы. Потом осмелел, встал на четвереньки – так удобнее и быстрее. Направление он знает, мимо наших не промахнется. Чужую форму решил стянуть с себя и бросить, не доходя до наших окопов, и это было его роковой ошибкой.

Впереди почудилось какое-то движение, и Иван замер.

Неожиданно с двух сторон к нему метнулись тени, лихо заломили руки, затолкали в рот тряпку, и он услышал долгожданную русскую речь: