Я поинтересовался:

– В самом деле? Все мои военачальники занимали свободные апартаменты во дворце…

– И я занял, – ответил он. – Занял, жил, но когда вышел из убежища Скагеррак, его придворные начали возвращаться и сюда…

– Ого, – сказал я с интересом. – Неужели вы не уступили? На вас не похоже.

– Я сразу же уступил, – заверил он. – Но баронесса заявила, что не хочет меня затруднять и сама найдет себе другое место в таком огромном дворце. Договорились, что ночь переночует в этих покоях, а утром решим…

– Понятно, – прервал я. – Проснулись в одной постели и решили пока оставить как есть, а дальше будет видно.

Он взглянул с некоторым испугом.

– Ваше величество, вы как будто все видели! Да, именно так, даже слово в слово… Наверное, из женских постелей не вылезаете? Все у вас в таких подробностях… Или женщины все одинаковы?

– Женщины, – согласился я, – они как груши с одного дерева. Вам груши приходилось околачивать?

– Н-нет, простите, как-то не удалось ввиду крайней занятости обязанностями пажа, а затем оруженосца. У меня был очень строгий рыцарь-наставник.

– Но любопытно, – поинтересовался я, – когда впервые инициативу проявили не вы, а женщина? Оживляж некий чувствуете в вообще-то скучной рутине, верно?

Он сказал в смущении:

– Очень. Непривычно. Но как-то… легче даже, знаете ли… С этими женщинами на Юге, как заметил, у всех наших легче. Ваше величество?

– Это и тяжелее, – ответил я со вздохом, – что легче. Сэр Гастон…

Он поклонился еще по-северному, но уже с оттенком южности, и ушел, а я продолжал думать, что вот так нас быстро и растворят, как горсть сахара в теплой воде.

Пора нам вспомнить, что мы христиане, а первые христиане откровенно называли себя сверхчеловеками.

Да, надо напомнить нашим, что мы выше, потому что люди Идеи, а люди Идеи не станут… как там у древнего поэта: не в ту среду попал кристалл, но растворяться в ней не стал. Кристаллу не пристало терять черты кристалла.

Альбрехт поглядывал с иронией в глазах, наконец подчеркнуто жизнерадостно поинтересовался:

– А что вы такой расстроенный? Видите, веселятся, танцуют! Счастливые люди.

– Танцуют, – ответил я рассерженно. – Посмотрел я их танцы… в летописях. Даже танцы за тысячу лет не изменились!.. Так вот и мы будем барахтаться, как в болоте.