– Ваше величество…

– Герцогиня, – поприветствовал я и полюбопытствовал: – Чего не веселитесь?

Она в изумлении вскинула тонко нарисованные брови.

– Я?.. Да у меня каждая минута в счастье!.. Я здесь, я снова во дворце!.. Я служу вам! Что может быть лучше?

Я кивнул в сторону далекой двери в спальню.

– Тогда сразу туда. Там я вам испорчу веселье.

Она засмеялась.

– Заставите есть на ночь те восхитительные пирожные?

Впрочем, в спальне халат сбросила на ходу, я раздевался медленнее, она успела забраться под одеяло и смотрела оттуда блестящими от любопытства глазами.

– Ваши распоряжения нравятся двору все больше, – сказала она. – Особенно насчет маскарада. Принято считать, что он в честь возвращения императора Скагеррака… Многих это примиряет с его уходом на отдых. Я пустила слух, что это по воле самого императора.

Я опустился рядом, уже привычно создал простое блюдо с горкой пирожных и двумя фужерами с красным вином.

– Дескать, – сказал я, – его мучают угрызения совести, что не смог всех взять с собой? И теперь стыдно смотреть в глаза оставленным на гибель?

Она взяла пирожное двумя пальчиками, смех затих на ее губах, а взгляд стал серьезным.

– Почти слово в слово. Ваше величество, вы прекрасно улавливаете настроение общества. Уверена, будете править мудро и осторожно!

– Спасибо, – поблагодарил я. – Примерно как слоняра в посудной лавке. Возьмите еще вот это пирожное… Там внутри крем.

– Ой, могли бы сказать и раньше…

– Ничего, можете вытереть о простыню, как здесь все делают.

Она долопала пирожное, в ее взгляде проступило сочувствие, а когда заговорила, чувствовалось, что колеблется, говорить ли вообще, а если сказать, то в какой форме:

– Ваше величество, простите, но я уже в курсе о леди Жанне-Антуанетте. И даже о том, что она вам не совсем по нраву.

Я поморщился.