– Я сейчас, Иван Петрович. – Отрепьев передал приказ насчет ужина для князя и его людей все тому же сотнику Бучинскому, сообщил ему, что разговор в шатре окончен.

Тут же вернулся и весьма довольный Мнишек.

– Князь, ты сделал мне бесценный подарок. Этому серебру более трех веков! Уж я-то в нем разбираюсь.

– Рад, что угодил.

Слуга принес блюда с кушаньями.

Отужинав, Губанов поднялся и заявил:

– Ну вот, теперь можно ехать.

На рассвете войско Отрепьева двинулось на Новгород-Северский и было встречено интенсивным пушечным обстрелом. Григорий приказал войскам укрыться в оврагах, выставить пушки напротив Черниговских ворот. Их огонь заставил защитников крепости укрыться за стенами. Это позволило польским гусарам вплотную сблизиться с городом, но отстали казаки. Наемники приняли на себя удар ратников, вышедших за ворота, и были отброшены от стен.

К Отрепьеву, наблюдавшему с холма за ходом боя, подъехал Бучинский и доложил:

– Великий князь, мой отряд готов прорваться ко рву, забросать его приметами и поджечь.

– Нет, Ян, не сегодня, – сказал Григорий и приказал трубить войскам отход и плотно окружить город.

Генеральный штурм, прошедший в ночь с 17 на 18 ноября, тоже не принес успеха. Казакам Бучинского не удалось поджечь стены. Пушки не смогли вынести ворота.

Мнишек был в унынии. Наемники роптали. Бучинский доложил Отрепьеву, что поляки желают получить деньги за службу и уйти на родину.

Григорий проехал по отрядам, уговаривал наемников остаться. Те требовали деньги.

Он обещал выдать их в ближайшие дни, вернулся в лагерь, зашел в шатер и сказал Мнишеку:

– Настало время расплачиваться, ясновельможный!

Мнишек в отчаянии развел руками.

– На всех, царевич, денег не хватит.

– Так верни то, что украл.