– Позвольте откланяться, ваше высочество.
– Проваливайте, поганцы! Чтобы духа вашего тут не было.
Ротмистры вышли из шатра. Вскоре три сотни польских гусар покинули лагерь.
– Вот тебе и штурм, царевич. Боюсь, это было начало распада наемного войска, – сказал Мнишек и тяжело вздохнул.
Успех в сражении с войском князя Мстиславского общую обстановку сильно не изменил. Осада Новгорода-Северского продолжалась. Она раздражала, утомляла, а главное, не приносила результатов. Крепость стояла, даже получив серьезный урон.
Царские войска отошли недалеко, к Стародубу. Это всего девяносто верст. Воевода уже наверняка выслал в Москву гонцов с просьбой о помощи. Она придет. Бориска понял, какая опасность нависла над ним. Так что войска он пришлет.
Да еще подойдет срок платить наемникам. Остатка казны, доставленной из Путивля, на это не хватит.
Так оно и вышло. 1 января 1605 года в лагере вспыхнул бунт. Наемники ограбили обозы и ушли. Поляков у самозванца почти не осталось.
Обстановка на этой войне менялась ежедневно. Еще в начале декабря в Комарицкой волости на Брянщине народ поднял бунт. Оттуда прибыли ратники, привезшие плененных воевод, и крестьяне, пожелавшие вступить в войско Григория. Ушли наемники, пришли запорожцы немалым числом.
Военный совет не имел единого мнения. Кто-то стоял на том, чтобы продолжить осаду Новгорода-Северского и готовиться к сражению с московской ратью. Другие предлагали штурм крепости и наступление на Стародуб. Третьи говорили, что надо отойти в Путивль и закрыться там за каменными стенами.
Отрепьев оставил решение за собой, обещал объявить его на следующий день и прошел в свой шатер. Там он увидел Мнишека, собирающего вещи.
– А это что еще за дела? – спросил Григорий.
– Еду в Польшу.
– Вот как? Бежишь вслед за своей наемной ратью? Тебе тоже денег не заплатили?
– Надо ехать, царевич, иначе нельзя.
– Да? А может, голову тебе отрубить за то, что довел войско до распада?
– Ты ничего не понял. Я как раз за деньгами и еду. В Польше я быстро соберу их, налажу бесперебойную поставку средств, найму новых людей.
– Когда вернешься?
– А есть ли в этом смысл? Что тебе от моего присутствия здесь? В Польше я принесу тебе куда больше пользы.