Он протянул ему рацию с одной рабочей кнопкой, на месте остальных были дыры – не то выжженные, не то кем-то сгрызенные, словно хоть кто-то мог есть резину. Впрочем, как раз именно резину есть и могли. С голода жевать кусок резины было неплохим утешением, а если его все же проглотить, боль в животе утихала, потом правда становилось дурно, но это уже не имело значения, особенно если к тому моменту находилась нормальная еда. Зажрать дурноту куском хорошо прожаренного мяса – лучший способ прийти в себя после чего угодно, даже после резины.

– Главное, чтобы корабль был не дальше, чем в пятистах метрах от тебя. Нажмешь сюда и кто-то из нас тут тебе ответит. Если надо будет что-то по данным с флешки уточнить или еще какая-то информация – вызывай.

– Понял, – согласился Шеф и принял рацию, хотя был уверен, что не станет ею пользоваться – слишком уж он привык обходиться без подсказок.

– Я обеспечу дежурства тут – у нашего компа, – пообещал Мартин.

– Ты лучше займись этим, как его…

– Процессоидом, – подсказал Мартин и тут же пояснил. – Я уже, просто не знаю, сколько мне понадобится времени. Там большой код и он перестраивается. Мне надо сначала понять, что из составных частей за что отвечает, а потом… Я пока даже не знаю, что делать, так чтобы она перестала быть нам врагом, но при этом продолжала держать базу под контролем.

– Дай знать, если что-то придумаешь, – заключил Шеф.

– Да, конечно. Если там лампочка загорится – сверху, говорят, желтенькая, возле антенны – это я с тобой пытаюсь связаться, но, пока кнопку не нажмут, связи не будет.

– Понял, – снова сказал Шеф, кивнув, – а теперь иди поспи. Мозгам отдых нужен, чтобы ролики и шарики правильно варили, а не закатывались абы куда.

Шеф протянул ему руку и криво улыбнулся, и Мартин впервые ощутил себя принятым. Он всегда был на отшибе жизни. Зануда, человек-компьютер, еще и неспособный нормально повеселиться. Неспособность видеть цвета и необходимость таскать с собой дурацкие желтые очки делала его изгоем. Он не мог ходить с сокурсниками играть в пейнтбол, потому что не мог отличить форму одних игроков от других. Он не мог играть во многие видео игры все по той же причине. Его мозг не знал, как выглядит цвет, и от игровых нейросетей у него дико раскалывалась голова, а включить чёрно-белый интерфейс можно было только для всей команды.

– Фу! – говорили ему. – Там же весь сок в ярких красках и реалистичной прорисовке!

Люди вокруг ему просто не верили, считая, что дурака валяет своими очками и разговорами про неспособность распознавать цвета.