В иных условиях следовало бы отступить подальше, но даже предупредить Бартона Дымов не имел возможности. Вспышка света полоснула по глазам, мертвый верблюд в мгновение ока превратился в яростно гудящий факел. Каменные черви кромсали его шкуру, пытаясь вырваться наружу, но чудовищная температура плавила их тела, заставляла свиваться в бессильные клубки. Лишь парочка лент успела выскользнуть вон, чтобы знакомой дорогой ринуться обратно к башне. Но не затем Вадим городил огород, чтобы прощать этим хищникам потерю верблюда. Еще пара сгустков поменьше сорвалась с его ладоней, живо нагнав удирающих галинд. Огонь подпалил их с хвоста и живо свернул в два брызжущих искрами клубка. Хорошо, хоть погибали галинды абсолютно беззвучно. Вполне достаточно было и криков умершего верблюда.

Чувствуя в ладонях легкое жжение, Вадим медленно опустил руки. Слегка ныло под теменем, в висках тюкали знакомые молоточки. Несколько запоздало он ослабил напряжение метаполя, удерживавшее до сих пор верблюдов в неподвижности. Для животных это тоже был шок, и, дрожа всем телом, Рыцарь немедленно попятился от башни.

— Все, кончилось, богатырь! Ты молодец, не струсил! — Вадим бодро похлопал животное по шее. — Вы тоже можете открывать глаза, профессор! Могу вас поздравить, галинды удрали, смерть на некоторое время отложена.

Увы, англичанин успел открыть глаза гораздо раньше. А значит, успел полюбоваться и на сожжение верблюда, и на гибель хищных рептилий. Вадим мысленно подосадовал на то, что вовремя не догадался «отвести» взор Бартона в сторону. Зато и отвертеться теперь от вполне законных вопросов не получится. Конечно, можно было бы «насильственно» подчистить память Бартона, но к подобным вещам Дымов старался прибегать по возможности реже. Не использовал он этой возможности и сейчас. И, конечно, дождался вполне предсказуемой реакции. Внимательно исследовав останки уничтоженных змей, Бартон повернул голову и тихо проговорил:

— Выходит, я был прав…

— Что именно вы имеете в виду?

— Вы не человек, вы — шерх.

Вадим пожал плечами, отнекиваться и разубеждать англичанина он не собирался.

— Может, и шерх, не знаю. Вся закавыка в том, что я понятия не имею, кто они такие — эти шерхи.

— Вы лжете! — негромко, но твердо произнес Бартон.

— Идите вы к черту, Стив! — Дымов поморщился. — А впрочем, думайте, что хотите. Мне, если честно, все равно.

Англичанин смерил его пристальным взором, но промолчал. Вадим чувствовал, что на языке Бартона крутится тысяча вопросов, но в бывшем горемычном пленнике дайков явно заговорил агент спецслужбы, — не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какие тактические приемы выстраивает в своей голове спутник, дабы «сработать» с Дымовым наиболее эффективно.