– О’кей, целься. Передаю.

– Принял.

Верон приземлился настолько мягко, как ни один человек не сумел бы их посадить без изрядной доли везения. Едва «Катастрофа» коснулась земли, страхующие сетки кресел ослабли, а сами кресла опали на пол.

Замойский первым направился к выходу. В коридоре, что вел наружу, возник, тем временем, прозрачный шлюз: сквозь его двойные стены виднелись серые скалы, проплешины серого песка, вода, жемчужно переливавшаяся по каменистому ложу. Сила тяготения, как знал Адам, составляла 0,86g – среди всех, которые он испытывал своей биологической манифестацией со времен, как они покинули африканский Мешок, она была ближе всех к земной.

– Я тоже должен выйти? – каркнул Смауг, полетев вслед Анжелике.

После того как он покинет корабль и развеется по окрестностям, вновь собраться на «Катастрофе» у него выйдет нескоро. Конечно, они могли стартовать, оставив часть нанополя здесь. Или же вообще не выпускать его из шлюза – но тогда, в случае действительно неожиданной опасности, Смауг не сумел бы прийти им на помощь достаточно быстро.

Наконец, они выбрали промежуточный вариант.

– В собранности, – решила Анжелика. – В сфере – сколько? Пять метров?

– Восемь, – пробормотал Замойский.

– Восемь метррров, – кивнул двумя головами двуворон.

Они сошли на поверхность Нарвы.

– Ой! Проклятие!

– Что такое?

– Я поранилась.

Анжелика подскакивала на одной ноге. Пятку другой пересекала красная полоса, быстро наливающаяся кровью.

– А еще наверняка какая-то местная зараза… – бормотала она, злясь.

– За это я бы не переживал, она наверняка некомпатибельная. Смауг, дай ей какую-нибудь защиту.

– Делаю, – проскрежетала птаха.

Адам не увидел никаких магических ботинок, что внезапно материализовались бы на ногах Анжелики, и все же с этого момента она не обращала ни малейшего внимания, по чему ступает, грязь не садилась на ее кожу, да и рана перестала кровоточить.