– Они могут оставаться до определенной степени автономными. Искалеченные, поглупевшие, оторванные от Плато, но все еще – псы Сюзерена.

– И Мойтль…

– Ага.

– Хм-м.

Так вот переговариваясь, они бродили по пустым внутренностям «Проказы».

Выбравшись на трап, остановились, пройдя примерно две трети его длины. Находились точно на уровне крыш местных домов (все они были ровно одной и той же высоты), а поскольку «Проказа» стояла не параллельно стене, но под довольно острым к ней углом, от края ближайшей крыши отделяло их не более пары метров.

Замойский тихо рассмеялся.

Анжелика взглянула на него вопросительно.

– Рандомизатор подбрасывает мне довольно дурацкие идеи, – пробормотал он.

Отступил до начала трапа. Несколько быстрых шагов и – прыгнул. Приземлился на корточки. Сразу же поднялся, отряхнул ладони – на крыше тоже все покрывал слой красной пыли. Когда бы ни окружающие высверки холодного света, он не заметил бы этой красноты, Геката скрылась уже полностью – если не за горизонтом, то, по крайней мере, за стенами города. Вне круга искусственного света Замойский, ослепленный, не мог ничего увидеть.

– Выключи это, Смауг.

В ауре гаснущего отблеска на крышу прыгнула Анжелика, едва не столкнувшись при этом с Замойским.

– Ух. Вот на что ты меня подбиваешь!

– Погляди. Это ведь тоже улицы.

Перед ними раскидывался темный лабиринт крыш, и чем дальше, тем больше они сливались в одно огромное пространство. До самых стен, до башен – которые тоже казались лишь вертикальными пятнами темноты на фоне звезд.

– Холодно, зараза, – Анжелику сотрясала дрожь. – Знаешь, что у них нет дверей?

– Что?

– Эти дома, – она топнула босой ногой так, что поднялось облачко пыли. – Или что это, собственно, такое. Я смотрела, пока мы летели. Нигде ни единого отверстия – ни дверей, ни окон, ни труб, ничего. Войти нельзя. Разве что как-то из-под земли… Понятия не имею, что это вообще такое.

Она снова затряслась от холода. Замойский не сумел противостоять инстинкту: протянул руку, обнял Анжелику, прижимая тело к телу, так, чтобы смешалось тепло их организмов. Если же ее, в свою очередь, прошил рефлекс неприязни, инстинкт защиты перед чужим прикосновением, то он был настолько коротким и слабым, что Адам его не почувствовал.

Второй рукой он призвал электроворона.