Кирилл испепелял его взглядом, но ничего не мог поделать. Пельмень, кажется, не врал. Он просто не решился бы врать.
— Знаешь, — процедил Кирилл. — А не знаешь, так подумай.
— Они раньше на старой фабрике крутились, — начал докладывать Пельмень, терзая ухо. — А сейчас перебрались куда-то. Я не знаю.
— А если подумать? Куда они Хряща могли деть? Пошевели мозгами.
Упоминание о Хряще почему-то очень испугало Пельменя. Он некоторое время мялся, потом наконец заговорил.
— Хряща Поршень с собой увез. А куда — не знаю. Если хочешь — спроси у него самого. Только лучше бы ты не ходил…
— Это почему?
— Поршень со своей братвой сейчас. У него сегодня день рожденья, они поехали шашлык жарить. Это за старым мостом, где просека начинается — знаешь?
— Это точно? — Кирилл уже был готов сорваться с места.
— Да они там тусуются. Только лучше не ходи один…
Кирилл уже повернулся, готовый бежать со всех ног, но Пельмень его задержал.
— Кира, они Хряща мучить собирались.
— Как это — мучить? — оторопел Кирилл.
— Я толком и не слышал, — Пельмень поерзал плечами. — Что-то такое… резать, мышцы пришивать, током жечь. Я и не понял…
Кирилл уже мчался по улице в сторону старого моста. Он не увидел, как к Пельменю подскочила запыхавшаяся Машка.
— Куда… — задыхаясь выговорила она, — куда он побежал?
* * *
Дымок от костра лениво расползался в воздухе, распугивая мошек. Поршень сидел в раскладном кресле, покачивая уже объеденным шампуром. Им владело то сладкое ленивое состояние, когда хочется целую вечность вот так сидеть и не знать другой жизни.
Он смотрел на свой джип, недавно помытый, и думал: «Вот моя машина… А вот мои братки. А вон там мои слуги…» С самодовольной улыбкой Поршень сладко потянулся.
Последняя его мысль — насчет слуг — относилась к Тагиру, который насаживал новую порцию мяса на шампуры, и к его официантке, нарезающей салатик. Оба были подавленные, просто серые от обиды и унижения. Но ни один свою обиду не высказывал. Неподалеку пасся в кустах последний боец, он никому не позволил бы непочтительно вести себя с Поршнем.