— Ну и что…

— Странный ты какой-то сегодня. В самом деле заболел, что ли?

— Не знаю, — вздохнул Бен. — Всё как будто не наяву. Как будто я еще не проснулся.

— Оно на то похоже… Такую пургу гонишь…

— Потому, что во сне можно все, что угодно и говорить, и делать, — Бен отвернулся к стеклу.

Роман свернул к обочине и заглушил двигатель. Развернулся на сиденье боком, насколько позволяли бортики кресла:

— Ну-ка, давай рассказывай, что было во сне, — коротко потребовал он.

«Ишь ты, просек фишку», — не то чтоб удивился, скорее уж — снова просто отметил про себя Бен. И рассказал все подробно, в деталях.

— Ты веришь в вещие сны? — наконец спросил Роман. После того, как Бен закончил рассказ, он несколько минут сидел молча.

— То есть, ты не считаешь все это бессмысленной чепухой, — вопросом на вопрос ответил Бен.

— Через сны обычно наше подсознание хочет нам что-то сообщить…

— И о чем же мое хотело сообщить мне?

Роман пожал плечами:

— Может, ты действительно заболеваешь? Переутомление, все такое…

— Ром, я стал по-другому чувствовать. Не могу объяснить, как… Просто по-другому. Ощущения какие-то непривычные.

— Ладно, — Роман повернул ключ зажигания, — поехали все-таки к врачу. Пусть он с твоими необычными ощущениями разбирается.

Терапевт в окружном госпитале долго тыкал Бену в грудь и спину холодным кругляшом фонендоскопа, отправил снять электрокардиограмму, потом разглядывал зигзаги на распечатке. В итоге объявил, что никаких признаков заболевания он не видит, возможно — небольшое переутомление, и посоветовал на недельку снизить нагрузки.

— Ну, я же говорил, что ничего у меня не найдут, только зря протаскались, — бурчал себе под нос Бен, когда они с Романом шли к машине.

— Радуйся, что завтра-послезатра бегать не придется, — фыркнул ему в ответ Роман. — А потом все равно на полосу погоню. Чтоб не расхолаживался.

— Ладно, — Бен был странно равнодушен, даже, кажется, ничуть не огорчился перспективе слишком короткого отдыха. — А сегодня, может, хотя бы постреляем?