— А пусть он гонцом едет, — предложил неуверенно Звыняйбатько. — Какая с него польза будет у крепости? Если еще до нее не помрет.

Мороз, которому Качура завязывал лицо тряпкой, ничего сказать не мог, только сложил пальцы на правой руке в дулю и протянул обидную эту фигуру в сторону Звыняйбатька.

Тот вздохнул и отвернулся.

Луна стояла высоко, освещая степь мертвым светом. Фигуры козаков и коней отбрасывали смоляные, липкие на вид тени.

— Так бьемся об заклад? — повторил Волк. — Без ножа, без сабли, без какого железа — на четыре куска каждую.

— Не делай глупостей. — Синица подошел к приятелю и толкнул того кулаком в плечо. — Это ж серебро.

— На один золотой!

— А гроши откуда достанешь? — хитро прищурился Чугайстр.

Волк и Синица так и остались голыми после того, как снова перекинулись в людей.

— У меня в седельной сумке, — ответил Волк. — У тебя золота отродясь не было, так ты кинжал свой поставь, тот, с зеленым камнем.

— А пойди к Морозу, — ответил Чугайстр, — попроси, чтоб он тебе дулю показал, очень ловко у него это получается. Будешь пули ломать?

— Волк! — предупредил Синица, но тот отмахнулся.

— Скучный ты человек, Чугайстр. — Волк взял одну пулю, подбросил ее и ловко поймал зубами.

Звонко щелкнуло — волк выплюнул на ладонь две половинки серебряной пули, поморщился и сплюнул на землю.

— Дрянь какая... На четыре части?

— На четыре.

Волк раскусил обе половинки, потом то же самое проделал со второй пулей, сплевывая слюну после каждого раза.

— Дурень безголовый, балбес... — стонал каждый раз Синица, качая головой. — То ж яд!

— А все яд! — засмеялся Волк. — А больше всего бабы и горилка. Так, старик?

— Иди себе, нелюдь, — буркнул Чугайстр. — Не маши тут... хвостом.