А ноги? Руки? Они не ощущались вовсе. И всё, что ниже зудящей шеи тоже не ощущалось.

Она судорожно вздохнула, чтобы закричать от испуга. Но не смогла. Не было даже привычного ощущения вдоха. Ужас, что обуял её, когда в грудь не проник воздух, но всё же проник (ведь куда-то же он проник, если получилось выдохнуть?), ужас сковал волю и ударил приступом резкой тишины и давящих стеклянных стенок.

Она запаниковала и паника стократ усилилась от невозможности пошевелить даже пальцем или дать выход ужасу истошным криком. Она почувствовала рот, губы, язык… Но во рту расположилось что-то непонятное, что не давало мышцам сомкнуть или разомкнуть челюсть.

Уровень жидкости начал опускаться, освободил рот и пошёл вниз к шее. Тишину раздавил скрип, противный и показавшийся каким-то шершавым, словно это был не звук, а то, что можно потрогать на ощупь. Скрип всё длился, меняя какофонические обертоны, и вот окружающее стекло ушло ввысь.

Она жадно пожирала глазами комнату. Видимо, это была лаборатория. Стеллажи, металлические шкафы, непонятное оборудование на самом краю поля зрения. И тихий шелест за спиной. За спиной?

Скорее за затылком.

Откуда-то возникла рука. Обыкновенная человеческая рука: ладонь с прожилками на тыльной стороне, ухоженные ногти, а на внутренней стороне ладони мозоли. Из-за края рукава мундира выглянул и пропал стальной браслет часов. Рукав мундира?

Голос. Сперва не чёткий и слышимый как раскатистый низкий гул. Потом гул стал сливаться в слова.

– …бу-бу-бу… способны… бу-бу… без… бу-бу… неясно… бу…

Её рот освободили от инородного предмета, потерявший всякую чувствительность язык теранул по нёбу и оказался зажат между зубами.

– … сейчас-сейчас… зачем же себе язык откусывать? Вот так… теперь можете снова попробовать поуправлять языком…

Она ощутила лёгкую боль, видимо, сама себе слегка прикусила язык. И провела им по губам.

– Что со мной такое? – услыхала она свой голос и удивилась, что сразу же смогла произнести слова внятно.

– Если вы и вправду желаете узнать, то потрудитесь говорить по-русски, – последовал ответ.

Она запнулась, издав булькающий звук. Да… И вправду, первые услышанные ею слова были словами русской речи, а она задала вопрос по-велгонски.

Перед глазами появилось лицо человека среднего возраста. Обычное такое лицо, каких миллионы. Немигающие карие глаза, казалось, пронзают её насквозь. Избежать этого обнажающего взгляда невозможно. Щёки мужчины гладко выбриты, от нижней челюсти тянется слабо заметный ровненький шрам, уходящий под воротник-стоичку офицерского мундира повседневного образца.