– Нет. Будь вы мертвы, мы бы не смогли поговорить. Во всяком случае, в виде диалога.

– Но… Моё тело!

– А что тело? Ваше сознание при вас, пусть даже вы находитесь в несколько усечённом состоянии.

Элизабет едва удержалась, чтобы вновь не заскулить.

– Я не хочу так… Лучше убейте!

– Хочу, не хочу… Кому это интересно? – он хмыкнул и немного помедлив, сказал то, что она не ожидала услышать: – Если вы согласитесь нам помочь, то… то мы сможем кое-что для вас сделать.

– Что сделать? Пришить голову? Вы… Вы что, издеваетесь?

– Нисколько. И вы, Элизабет, можете не сомневаться, что вас не обманут. Та помощь, что от вас требуется, может быть оказана только в… гхм… скажем так, в подвижном состоянии тела.

– Я согласна!

– Хорошо. Я и не сомневался, что получу ваше согласие…

– Только… покажите мне… Покажите мне меня. Какая я сейчас…

– Зачем? – в его вопросе прозвучало искреннее удивление. – Не лучше ли…

– Покажите! – перебила она. – Я должна видеть! Понимаете? Должна увидеть!

– Что ж. Ладно.

Он отошёл. Прошло несколько минут и раздались шаги, потом перед ней появилось небольшое зеркало. Руки офицера слегка подрагивали просто оттого, что он держал зеркало навису.

Элизабет заставила себя посмотреть. Тусклые чёрные глаза, под веками синяки, кожа бледно-серого цвета, будто у утопленницы. Волос больше не было. Её остригли под ноль. Вокруг лысого, обтянутого кожей черепа провода с присосками, шея заканчивается массивным металлическим кольцом. Элизабет себя сперва не узнала. Но вот прошла минута и она, наконец, поняла, что это страшное обличье – её собственное, то что стало с нею после того проклятого дня в театре.

– Клеммы для разъёмов мы вам вживлять не стали, – сказал офицер. – Иначе вам бы навсегда пришлось носить парик.

– Когда? – всё что она смогла спросить, рассматривая себя.

– Нам надо подготовить операцию. Это сложная операция, сами понимаете. Вам придётся подождать несколько дней. Мы ещё пообщаемся. И не раз. А потом… Потом вы очнётесь и станете учиться заново владеть своим телом. Оно, кстати, не пострадало.

Офицер убрал зеркало и сказал: