— Так это ты?..
— Я… — слабо ответил Марочник.
— Зачем ты это устроил?
— Не знаю…
Сил у него больше не было.
И тогда Барма, как лошадь, скучливо мотнул головой, а затем сделал такое движение, будто хотел оттолкнуть кого–то невидимого.
Резко обозначились жилы на вздувшемся горле.
— Ну и дурак!.. — хриплым голосом сказал он…
17. Ф Р А Н Ц Д Е М Э Й. П Р О Щ А Н И Е.
Кора была молодец. Пока я, как дурак, позорно хлопал ушами, пока я с натугой соображал, выдавливая из себя какието нечленораздельные звуки и пока я возился, пытаясь расстаться с облапившим меня мужиком по возможности мирно, она, в долю секунды поняв, что я, судя по всему, растерялся, без каких–либо особых предупреждений развернула этого мужика и, не говоря лишнего слова, врезала ему в под ложечку, а когда он, хрюкнув, согнулся, наконец–то выпустив меня из своих пьяных объятий, то она, опять же ни на мгновение не останавливаясь, в точном, коротком замахе стукнула его ребром ладони по шее, и мужик безвольно осел, хватая ртом воздух — закатил налитые кровью глаза и, как будто тряпичная кукла, повалился на мостовую.
Рожа у него посинела, а сквозь рыхлые губы вывалилась тряпочка языка.
Он, по–видимому, задыхался:
— Хык… хык…
Я был восхищен.
Потому что нанести такой удар очень непросто. Здесь необходимы — особая тренировка, постоянные упражнения и, главное, внутреннее специфическое чутье, без которого этот удар превращается лишь в очередную затрещину. Мне, во всяком случае, он никогда не давался. И я только мог подивиться той легкости, с которой Кора его освоила.
Впрочем, что там удар, я помнил, как она зарезала сарацина на острове: чикнула по горлу ножом, и — голова отвалилась. А вот до меня, наверное, только через минуту дошло, что случилось.
Вероятно, реакция у нее была просто врожденная.
Вот и в нынешнем ситуации она отреагировала — мгновенно.
Более того, она сразу же подхватила хрипящего мужика подмышки и, как будто готовилась к данному инциденту заранее, энергично, без разговоров, повлекла его ногами по тротуару.
— Оттащим в парадную!..