— Кто такой? Подними руки кверху!..

— Да я, я — это… — понизив голос, сказал Марочник. Договаривались же на сегодня, Оттоша. Почеши себе голову: ты что, заснул, что ли?..

Гвардеец медленно опустил винтовку.

— Заснул? Да нет, спать здесь — невеселое дело. А вот морок — морок, бывает, наваливается. Выдвигается что–то из стенки — то ли креститься, не знаешь, то ли — всадить пять патронов… Папашу моего сегодня не видели? Как они там поживают?..

Веки у него, как целлулоидные, хлопали друг о друга.

— Здоров твой папаша, — сказал Марочник. — И фрау Марта тоже чувствует себя неплохо. Ты вот, что обдумай: есть ли смысл тебе здесь задерживаться? Риск — велик. Я боюсь, что в случайное возгорание никто не поверит…

Гвардеец махнул рукой.

— А… ничего они мне не сделают. Спишут на бардак, как обычно. Бардак тут страшный. Да и осточертело, если честно сказать. Скорей бы — заполыхало. Рожи эти номенклатурные видеть уже не могу…

— И все–таки… — начал Марочник.

— Не рассупонивайся, иди!..

Дальше лестница была деревянная, ступени ее скрипели, наверное, рассохшись от времени, мягко сыпалась за воротник щекочущая труха, на середине пролета Марочник оглянулся и увидел, что Оттон по–прежнему стоит на площадке — опустив винтовку на вытянутых руках, и в глазах его, как у собаки, мерцает тоскливая обреченность.

Он и в самом деле походил на собаку, брошенную хозяином.

Марочник, впрочем, тут же забыл о нем.

Потому что дверь на чердак, как бы сама собой, распахнулась, и среди паутины, свисающей с древних балок, среди войлочных пыльных нашлепок, ковром застилающих пол, среди досок и старой, вероятно, сломанной мебели, освещенный двумя косыми лучами, прорвавшимися сквозь щели на крыше, будто внутренний механизм будильника, с которого сняли корпус, громоздилось нелепое сооружение из дерева и металла, и внутри его раздавалось негромкое редкое тиканье.

Словно это действительно был будильник.

Вдруг одна из выпирающих шестеренок повернулась на какую–то долю градуса — что–то сдвинулось у механизма внутри, металлическими голосами завизжали несмазанные детали — и сейчас же все тросы, натянутые через систему блоков от пола до потолка, резко дернулись, как будто агонизирующие сухожилия, провернулся скрипучий ворот с намотанной на него колодезной цепью, весь чердак, казалось, на секунду перекосился, и, как серый колдовской снегопад, закружились, бесшумно танцуя, неровные хлопья пыли.

Марочник вдруг с ужасом сообразил, что, по–видимому, началось вторжение.

Вероятно, как раз в эту секунду тронулась к городским окраинам легкая кавалерия сороконожек, вероятно, могучие неповоротливые хрущи загудели, как вертолеты, распарывая летний воздух, вероятно, торпедами рванулись через акваторию Порта скользкие плавунцы, и, наверное, сотрясая топотом землю, двинулись сейчас в решительное наступление грозные бронированные отряды жуков–носорогов.