— Потому что теперь он — жертва, а ты — надсмотрщик, — ответил Фарлайт, но уже не так уверенно, как презентовал свой подарок.

— Во мне нет никакой «злобы», которую надо вымещать. Особенно к этому дуралею.

— Просто выпей его кровь, и поймёшь.

— Что пойму?

— Истинную материю мира! Это время. Прошлое, будущее, всё становится единым, и ты только протягиваешь руку к нужной нити, и видишь чью-то судьбу… Я видел такие тайны!

— Мне не интересно прошлое или будущее. Мне интересно «сейчас», — заупрямилась Нинур. — На кой мне видения про чьи-то тайны? Я, служа горничной, узнала столько ваших секретов, что ты не представляешь. И то из них полезно вот столечко, — бесовица показала пальцами что-то очень маленькое, — ими хотя бы можно шантажировать.

— Если ты будешь регулярно пить кровь, твой ранг вырастет.

— В Срединной земле нет рангов.

— Ты обретёшь великую мощь…

— И что мне с ней делать? Что ты делаешь со своей? — её взгляд опять упал на осколки в стене.

— Как хочешь, — буркнул демон. — Тогда я выброшу его в окно. Притронешься ты к нему или нет, но он умрёт.

— Ты судишь его за чужой грех, точно так же, как меня осудили за долги моих родителей, — нахмурилась Нинур. Она подползла к краю кровати и притронулась к складчатой шее гурши. — Ты оцепенил его?

— Ага.

Нинур фыркнула.

— Отнеси вниз и дай ему уйти.

— Ты что, мне приказываешь? — разозлился Фарлайт.

— Нет, просто я знаю, как лучше. Потом объясню, — голос Нинур тут же сделался мягким, бархатным, почти мурлыкающим, и фраок подчинился. О, бесовица действовала на него самым волшебным образом, причём без всякой магии. Когда Фарлайт вернулся, она сказала: — Если уж ты вознамерился сделать мне подарок, сделай так, чтобы у меня были нормальные ноги. Я много думала, как это можно устроить. Нужен либо сморт высокого ранга, либо превращальный шкаф нашего судьи.

Фарлайт не стал долго размышлять.

— Сморты не смогут. Сейчас принят закон, запрещающий шисменять живую плоть. Ну… превращать одно в другое. Руки в крылья. Гладкий лоб в рогатый лоб. Неправильные ноги в правильные.

— Неужто мы не найдём такого сморта, которому плевать на законы?