— Эти камни созданы рукой сморта.

— Под моим руководством. Мне пришлось привлечь сморта, потому что я сама бы не смогла, но идея была моя…

Нефрона сама не могла понять, зачем это сказала. Она ждала обвинения, доктор спросил её о камнях, и она «взяла вину» на себя. Но какая вина в создании камней? Чёртова паранойя! Этот сморт — просто исследователь, как и вся их каста. Никакой вины её не ждёт, только… успех? деньги? И то и другое пригодится, чтобы растить маленького Фарлайта в обстановке, которую он заслуживает.

— Вы хотите сказать, что Ремус, чья подпись стоит на этой табличке — ваш ученик?

— Именно. Вы можете спросить хоть у его родителей в Пиминне, хоть в саотимской школе… вам подтвердят.

Сморт взглянул на неё с недоверием.

— И отдайте это мне, это собственность моего ученика, а значит — и моя! — волшебница выхватила табличку из рук врача и быстро ушла, пока тот не успел её остановить.

Только переступив через порог, она сама взглянула на табличку. Вот и пригодился тзин-цо, который им вбивали в школе. На табличке была полная инструкция по синтезу этих камней и их вживлению.

«Надо выучить всё, что тут написано», — решила она. — «Я должна разобраться в этих камнях… как их… не написано. Пусть называются нефросы — в мою честь».

— Как всё прошло? — подал голос Мирт.

Он сидел у открытого окна с чашкой в руках и даже не оглянулся на Нефрону, когда та вошла. В доме всё ещё стоял неприятный сладковатый запах, что остался после растворения останков Хеды. Оттого Мирт и держал окна настежь, но пока это мало помогало.

— Ничего интересного.

Нефрона стянула пыльные сапоги и уселась на диван.

— Лаитормский суд так мало платит следователям, что они не могут позволить себе снять собственное жильё?

— Нормально платит. А почему ты спросил?

— Да так.

И Мирт опять ушёл в себя. Нефрона отметила про себя, что с каждым днём до него становится всё сложнее достучаться. Будто бы Мирт отдаляется от неё и от всего остального мира, хотя телесно — вот он, только протяни руку, и сможешь дотронуться.

«Что за слабость», — думала Нефрона. — «Посидел в тюрьме несколько недель и сломался. Реакция, достойная право имеющего, нечего сказать!»

И ей не приходило в голову, что она сама стала одной из тех соломинок, что сломали Мирта.

Волшебница решила, что немного поплавать в собственных грёзах не навредит и ей, и закрыла глаза. В её воображении Фарлайт стоял рядом с ней, исключительно преданный и благодарный — ведь в новой жизни именно Нефрона взрастила его. В этом воплощении Фарлайт будет так счастлив… Уж она постарается. И воспитает его не таким неприступным. Пусть через шестнадцать, восемнадцать, двадцать лет — но она получит своё.