Светлана взглянула на него из-под насупленных бровей, но вскоре на лице у нее появилась улыбка. Она принесла подушку и одеяло. Громов разложил их на диване, стоявшем около окна. Спросил:

— Вы позволите мне не закрывать окна? Я люблю, когда в комнате гуляет ночной ветерок.

— Конечно, — согласно кивнула Светлана.

— Спокойной ночи! — пожелал нам Громов.

— Спокойной ночи!

Я погасил свет, закрыл за собой дверь спальни. Светлана повернулась ко мне, сказала шепотом:

— Мне так неудобно перед Громовым!

— Перестань. Все в порядке, — успокоил я ее.

— Ты уверен?

Она недоверчиво посмотрела на меня.

— Абсолютно!.. Малыш!

— Что?

— Я люблю тебя!

Я ласково привлек ее к себе.

— Не надо, Сид! Громов услышит. Неудобно.

Светлана смущенно покосилась на дверь.

— Пускай услышит! — Я обнял ее за плечи. — Он тоже человек, и должен понять.

— Сид! — Светлана попыталась высвободиться из моих объятий. — Я так не могу!

— Глупости!

Я подхватил ее на руки и отнес на постель. Сверху она казалась такой маленькой и беззащитной, хотя глаза ее уже вспыхнули горячим огнем страсти. Я коснулся губами ее губ. Она издала неопределенный жалобный звук, но в следующую минуту наши тела уже сплелись в крепких и нежных объятиях, и вся ее скованность сразу же прошла, сменившись неистовой и необузданной страстью. Она металась по постели, как хищная кошка, сверкая глазами и обвивая меня сильными гибкими руками. Ее губы и руки блуждали по моему телу, рождая в нем сладостные ощущения, которые заставляли напрягаться во мне каждый нерв. Когда снаружи забрезжили первые лучи рассвета, мы уснули, обнявшись, обессиленные и счастливые.