Мир включили, и мысли, и сознание — включили тоже.

Кое-как он выбрался в коридор, и в сопровождении Кира прошел на балкон, не сообразив, что это, собственно, балкон Бертиной комнаты. Кир пытался поддерживать его под локоть, и это оказалось правильно, потому что Ита мотало из стороны в сторону, как пьяного. На балконе он тут же сполз по стене на пол, скорчился, уронил голову на руки. С ним происходило что-то, но он не понимал, что это такое, и что теперь делать. Он не мог даже заплакать, может быть, слезы и помогли бы, но вместо плача выходило что-то, больше похожее на нечленораздельный тихий стон.

— Псих, ты что? Что с тобой? — Кир сел на корточки рядом с Итом, с трудом отвел тому руки от лица. — Ну ты что? Волк же сказал, что он выживет, что ты…

— По… почему… почему… опять… За что с нами… вот так? — Ит вздрагивал на каждом слове, всхлипывал, дыхание у него становилось все чаще и чаще. — Что мы… сделали… Господи… Кир, что мы… сделали?..

— Тшшш, ну тихо, тихо, тихо, — бормотал Кир, — ну зачем ты? Успокойся, не надо… Ит, эй, ну ты чего?.. Ну хватит, хватит… Иди сюда…

Он тоже сел на пол и притянул Ита к себе, заставляя сесть рядом. Тот не сопротивлялся, мало того, обессиленно уткнулся Киру в плечо; все тело его содрогалось от беззвучного истерического плача. Он что-то неразборчиво говорил, но Кир мог различить только какие-то отдельные бессвязные слова.

— Было… как проклятые… нарочно, один раз… потом… нет… когда со мной… три года… сдохнуть хотел… когда… говорят, когда Бог любит… испытывает… не верил… с того самого дня… Фэб никогда бы не простил… не понимаю… Рыжий мой родной, за что?.. плакать… не умел… только тут… научился… и никто никогда… все сами… только Фэб… до последней минуты… Если бы Маден… котенок… Кир, прости… я тебя обидел… хочется выйти и заорать… ну кто-нибудь… ну пожалуйста… помогите… никогда, никогда… Рыжий… не надо… пожалуйста…

Кир успокаивающе гладил его по спине, чувствуя, как вздрагивают под ладонью острые лопатки. Гладил и думал: а ведь похоже, снова похоже… на него самого. Сорвался псих… Даже с метаморфозой тогда не сорвался, а теперь вот сорвался — и только богу известно, сколько с ними всего было до этого момента, и сколько раз он не срывался тогда, когда неплохо бы и сорваться. Чем помочь? Что сделать? Он закусил губу, наморщился — ну не может такого быть, что решения нет. Это же не так, как было с Мальчиком… Если не так, то выход вполне может быть.

Только его не видно.

На балкон вышел Волк, глянул Киру в глаза, осуждающе покачал головой.

— Отведи в комнату, снотворное сделаю, — приказал он. — Давай, Гревис, живенько, а то он тут сейчас себе гипервентиляцию еще организует, лечи его потом. Ит, хватит. На сегодня точно хватит.