Конан пнул череп, лежащий на усыпанной листьями каменистой поверхности.

– Похоже, этот приятель забрался сюда, чтобы удрать от него или кого-нибудь вроде него. Скорее всего, он и умер тут от голода. Кости ведь не сломаны. Похоже, это – дракон. Такие упоминаются в легендах чернокожих. Если так, он не уйдет отсюда, пока мы с тобой оба не умрем.

Валерия тупо уставилась на него, позабыв о негодовании. Девушка отчаянно старалась справиться с нахлынувшей на нее паникой. Она тысячу раз доказывала свою бесшабашную храбрость в кровавых схватках на суше и на море: на скользких от крови палубах горящих кораблей, во время штурма осажденных городов и на песчаных пляжах, когда члены Красного Братства поили свои ножи кровью друг друга в борьбе за лидерство. Но сейчас от грозящей ей опасности кровь стыла у девушки в жилах. Получить удар абордажной саблей во время битвы – это одно, а беспомощно сидеть на голой скале в ожидании голодной смерти, куда тебя загнал монстр из минувших веков, – совсем другое. Разум отказывался воспринимать такую возможность.

– Он же должен что-то есть и пить. Значит, ему понадобится и отойти отсюда, – беспомощно сказала она.

– Далеко ему ходить не надо, – возразил Конан. – Он только что наелся конины и, как и всякая змея, теперь долгое время способен обходиться вообще без еды и питья. Но, похоже, в отличие от настоящих змей, после еды он не ложится спать. Впрочем, на скалу он влезть не может, и то хорошо.

Голос Конана звучал совершенно спокойно и невозмутимо. Он был варваром, и чудовищное терпение природы и ее детей было такой же неотъемлемой частью его натуры, как похоть и ярость. Пожалуй, только он мог в подобной ситуации проявить хладнокровие, немыслимое для цивилизованного человека.

– Может, мы залезем на дерево и убежим, перепрыгивая с ветки на ветку, как обезьяны? – в отчаянии предложила она.

Он покачал головой.

– Я уже думал об этом. Ветки, спускающиеся к самой скале, слишком тонкие. Они сломаются под нашим весом. Кроме того, мне почему-то кажется, что этот дьявол способен выдрать с корнями любое дерево.

– И что же, мы так и будем сидеть здесь на заднице, пока не умрем с голоду? – гневно вскричала она и пнула ногой череп, который со стуком покатился по камням. – Я не согласна! Лучше я слезу вниз и отрублю ему проклятую башку…

Конан устроился на каменистом выступе у подножия скалистого клыка и с восхищением во взоре смотрел на ее сверкающие глаза и напряженную, трепещущую фигурку, но, сообразив, что в гневе она способна выкинуть любую глупость, постарался не выдать голосом охвативших его чувств.