– Так приказал Ольмек! – выдохнул умирающий. – Не знаю почему. Когда мы укладывали раненых на кушетки, он шепотом приказал мне убить тебя до того, как мы вернемся к текултли…

Это были его последние слова. Топал умер.

Конан нахмурился, недоуменно глядя на него. Вся эта история выглядела сплошным бредом. Или Ольмек тоже спятил? Неужели все текултли оказались безумнее, чем он предполагал? Пожав плечами, он зашагал по коридору к бронзовой двери, оставив погибших текултли лежать среди глядящих на них мертвых голов своих соплеменников.

Конану не требовался проводник, чтобы вернуться обратно по запутанному лабиринту переходов. Его первобытное чувство направления безошибочно вело его по тому маршруту, каким они пришли сюда. Он шел с большой осторожностью, сжимая в руке обнаженный меч, пристально вглядываясь в каждую тень и укромный уголок; теперь он опасался своих уже бывших союзников, а не призраков убитых ксоталанков.

Он пересек Большой Зал и вошел в комнату за ним, когда услышал, как что-то движется ему навстречу, неуверенно, спотыкаясь и тяжело дыша. Мгновением позже Конан увидел человека, ползущего к нему по тлеющему полу. За ним оставался широкий кровавый след. Это был Текотль, и глаза его уже стекленели; он зажимал ладонью глубокую рану на груди, но кровь не останавливалась и сочилась у него между пальцев. Вторую руку он выбрасывал перед собой, цепляясь ею за плиты пола и подтягиваясь вперед.

– Конан, – задыхаясь, выкрикнул он, – Конан! Ольмек взял твою женщину с соломенными волосами!

– Вот почему он приказал Топалу убить меня! – пробормотал киммериец, опускаясь на колено рядом с Текотлем. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять: тот умирает. – Выходит, Ольмек – совсем не такой безумец, как я полагал.

Текотль окровавленными пальцами вцепился в руку Конана. В унылой и лишенной любви жизни текултли его восхищение и привязанность к пришельцам из большого мира образовали оазис душевного тепла, породив в нем простые человеческие чувства, которых были начисто лишены его соплеменники, знавшие только ненависть, похоть и садистскую жестокость.

– Я пытался помешать ему, – прохрипел Текотль, и на губах его выступила кровавая пена. – Но он оказался сильнее. Он счел меня мертвым, но я сумел уползти. О Сет, я все-таки успел отползти очень далеко, пусть и в собственной крови. Будь осторожен, Конан! Ольмек может приготовить тебе ловушку по возвращении. Убей Ольмека! Он – настоящий зверь. Бери Валерию и спасайся! Не бойся идти через лес. Ольмек и Таскела солгали насчет драконов. Они поубивали друг друга еще много лет назад, так что остался всего один, пусть и самый сильный. Вот уже лет десять в лесу жил всего один дракон. Если ты убил его, больше в лесу тебе нечего опасаться. Он был богом, которому Ольмек поклонялся и приносил в жертву людей, стариков и детей, которых связывали и бросали вниз со стен. Поспеши! Ольмек отнес Валерию в Зал…