– А теперь идем к жеребцу, быстрее которого еще не было в конюшнях смертных, – сказал Кхемза. – Мы будем в Афгулистане еще до восхода солнца.

4. Встреча в Проходе

4. Встреча в Проходе

Впоследствии Дэви Ясмина так и не смогла припомнить всех подробностей собственного похищения. Полнейшая неожиданность и стремительность происшедшего оглушили девушку, она лишь смутно отдавала себе отчет в событиях, водоворотом закружившихся вокруг нее: обескураживающая хватка крепкой руки, сверкающие глаза похитителя и его жаркое дыхание, обжигающее кожу. Прыжок из окна на парапет, безумный бег по стенам и крышам, страх падения, сковавший ее по рукам и ногам, бесшабашный спуск по веревке, привязанной к одному из зубцов стены, когда варвар спустился на землю чуть ли не бегом, а жертва безвольно повисла на его загорелом плече, – все это безнадежно перепуталось в голове Дэви. Она смутно помнила, как он гигантскими прыжками несся в тень деревьев, таща ее на себе с такой легкостью, словно она была ребенком, а потом взлетел в седло яростного бхалканского жеребца, который встал на дыбы и злобно зафыркал. Затем ее настигло ощущение полета, и бешено стучащие копыта высекали искры из усеянной мелкими камешками дороги, когда конь стремглав помчался в горы.

Когда в голове у девушки прояснилось, то первыми ее чувствами стали ярость и стыд. Она пришла в ужас. Правители золотых королевств к югу от Гимелийев считались почти что богами, а она была Дэви Вендии! Страх вскоре сменился поистине королевским гневом. Она яростно взвизгнула и принялась брыкаться. Ее, Ясмину, везут на луке седла вождя горного племени, словно какую-нибудь рабыню, купленную на невольничьем рынке! Но похититель лишь чуть сильнее придавил ее своей массивной рукой, и впервые в жизни девушка поняла, что это значит – столкнуться с превосходством в физической силе. Его руки казались отлитыми из железа. Он взглянул на нее сверху вниз и ухмыльнулся во весь рот. В лунном свете блеснули его ослепительно белые зубы. Поводья свободно лежали на развевающейся гриве жеребца, и под гладкой шелковистой кожей животного прокатывались канаты мышц, когда он мчался по усеянной валунами горной дороге. Но Конан сидел в седле легко, почти расслабленно, и походил на ожившего кентавра.

– Ты, горная собака! – задыхаясь, выпалила она, дрожа от дикой смеси гнева, стыда и ощущения собственной беспомощности. – Ты осмелился… ты посмел! Ты заплатишь жизнью за свою наглость! Куда ты меня везешь?

– В деревни Афгулистана, – отозвался он, оглянувшись.

Позади них, на склонах, которые они уже миновали, и на стенах крепости метались огни факелов, и он заметил яркую вспышку пламени, означавшую, что открылись главные ворота. И тогда варвар рассмеялся громким жизнерадостным смехом, заглушившим свист ветра.