– Я видела, как иней сверкает на солнце, – ответила она. – И я слыхала, как шепчет ветер над вечными снегами.

Он со вздохом покачал головой.

– Ниорд должен был присоединиться к нам еще до начала битвы. Боюсь, он и его воины угодили в засаду. Вульфхайр и его люди лежат мертвые… Я думал, что на много миль вокруг нет ни одной деревушки, потому что война занесла нас далеко, но ты не могла пройти большое расстояние по снегу, ты ведь совсем голая. Отведи меня к своему племени, если ты из Асгарда, потому что я едва стою на ногах после полученных ударов и устал убивать.

– Моя деревня находится отсюда намного дальше, чем ты в состоянии пройти, Конан из Киммерии, – засмеялась она. Раскинув руки в стороны, она закружилась перед ним, соблазнительно склонив золотистую головку и поглядывая на него искрящимся взором из-под длинных шелковистых ресниц. – Разве я не красива, о воин?

– Ты прекрасна, как рассвет, занимающийся над заснеженной равниной, – пробормотал он, пожирая ее горящими, как у волка, глазами.

– Тогда почему бы тебе не встать и не пойти за мной? Что же это за могучий воин, если пал ниц передо мною? – протянула она с издевкой, сводящей его с ума. – Ложись в снег и умри подобно прочим глупцам, Конан Черноволосый. Ты не сможешь последовать за мною туда, куда я пойду.

Изрыгая ругательства, Конан заставил себя подняться. Его синие глаза сверкали яростью, а черты смуглого лица исказились от гнева. В душе у него бушевал ад, но в висках билась жажда обладать этим соблазнительным телом, и кровь быстрее заструилась у него по жилам. Страсть, столь же сильная, как физическая боль, переполняла его существо, так что небо и земля налились кровью перед его затуманенным взором. Перед охватившей его горячкой отступили усталость и слабость.

Он не промолвил ни слова, сунул свой окровавленный меч в ножны и шагнул к ней, расставив руки, готовые впиться в ее мягкую плоть. Она ответила ему взрывом смеха, отпрыгнула назад и побежала, оглядываясь на него и хохоча. Издав низкое рычание, Конан последовал за ней. Он забыл о битве, о воинах в доспехах, что лежали в собственной крови, забыл о Ниорде и разбойниках, не успевших к началу сражения. Он забыл обо всем, кроме стройной белой фигурки, которая, казалось, парила, а не бежала впереди него.

Они теперь были одни на заснеженной равнине. Поле кровавой брани осталось далеко позади, но Конан шел вперед с молчаливым упорством своего народа. Ноги его в тяжелых сапогах проваливались сквозь хрустящий наст; он застревал в сугробах и выбирался из них только благодаря своей звериной силе. Но девушка все так же танцевала на снегу, невесомая, как пушинка, парящая над поверхностью воды; ее босые ноги почти не оставляли следов на изморози, покрывшей наст. Несмотря на жар в его жилах, холод уже проник под кольчугу воина и забрался под меховую тунику, а девушка в своем невесомом прозрачном одеянии бежала легко и изящно, словно танцевала в благоуханных розовых садах Пуатани.