— Ерунда, — солгал я. — Пчела ужалила.

Оля приподняла надорванный край свитера. Я зашипел сквозь зубы, когда она прикоснулась к краю раны.

— Ты ранен. Господи, ты весь в крови.

— Я все прекрасно понимаю, но… — бесцеремонно встрял между нами старлей. — Будет у вас еще время. Нашей цели никто не отменял.

Он отстранил Олю от меня, направил ее в сторону ангара.

— Давайте выполним то, ради чего мы сюда пришли. Я ему помогу, — объяснил девушке. Он присел возле трупа одного из своих бывших «коллег», достав нож, начал править ткань.

— Кто эти люди? — спросил я, видя мечущихся по бункеру бойцов. — Твои, с «конфетки»?

— Нет. Генеральские «сыновья», — ответил Серега, и только сейчас я заметил, что у него была расшиблена правая часть лица, глаз заплыл синей гематомой. — Они с нами.

Я в непонятке смотрел на груды трупов в коридоре: и тех, кого мы со старлеем уделали, и тех, кого нам явно помогли уделать посторонние. Откуда тут «сыновья»? Что они здесь делают, ведь они никогда не покидают бастион?

— Призрак, — объяснил Трофимов, видимо прочтя по глазам мои вопросы. В его руках появились два длинных куска ткани, похожие на разделанный рукав. — Подними. — Я закатал окровавленный край свитера, и старлей перемотал мне поясную часть, туго затянув узел на ране. — Пока хватит. До города доберемся, зашьют.

— Рафат… — Я поискал глазами молодого «договца». Нашел сразу, из темноты поблескивали лишь его безжизненные глаза. — Бакун?..

Трофимов не ответил. Сглотнул тяжело, сжал до скрежета челюсти, найдя точку для глаз на уровне плинтуса. Похлопал меня по плечу, мол, поймешь, не дурак. И пошел в ангар.

Я, немного погодя, последовал за ним. «Сыновей» тут было десятка полтора. Они особо не казались озабоченными драмой внутреннего раскола «дожьего» логова. Парни с нашивками черепов на форме относились к самолету и к своей вспомогательной миссии просто как к рутине. Обычной, повседневной работе. Откликнулись на просьбу Призрака, потому как это показалось им выгодным. Интересно стало, как то будет, когда «конфетка» на воздух взлетит, — всяко может быть. А пока что они с посредственным любопытством осматривали самолет и косились на Ольгу. Шум турбин скрывал их слова, но мне было несложно понять, о чем они говорили.

Пусть завидуют, мне не жалко.

Среди них был лишь один человек, который относился к возможным грядущим изменениям со всей серьезностью. Седой, мудрый, вдумчивый, просчитывающий эту шахматную партию на десять шагов наперед. Генерал Шушкин. Он стоял у крыла самолета, и казалось, в уме просчитывал, достаточно ли имеется вооружения для выполнения боевого задания. И можно ли будет использовать эту пташку повторно в случае чего?