— Видишь, мой друг?

Разделенный солнечным светом на сияющий ореол и изогнутую, будто дельфинью, тень, Кетъингира молча стоит, взирая. За ним, в синеющей безбрежности неба, скользит высматривающий добычу стервятник, оборванный и черный. Еще, и еще — все больше падальщиков слетаются и начинают кружить над заточенным Ковчегом.

— Преграды, — продолжает он. — В них есть внутренние промежутки. Каким-то образом Эмилидис нашел способ зажать пустоту в углах. Вот почему их нельзя разрушить непосредственным применением грубой силы. Все вы — и ты, и мои предшественники, обрушивая на Преграды всю свою мощь, в определенном смысле просто… промахнулись.

Черные глаза пронзают его насквозь.

— А что используешь ты?

— Математическую иглу. Производную от древней теоремы Энтелехии. Она сводит проявление силы к арифметически точным уколам, вместо того чтобы бить ею, как дубиной.

Интерес вспыхивает во взгляде древнего существа.

— Сосредоточение энергии в одной-единственной точке… не перераспределяющееся в пространстве…

— Да, — говорит Шеонанра, — мой подарок тебе.