Пережитое им дробилось на тысячу обрывочных видений, и в каждом его бесконечно рвут когтями, жгут, опаляют, обгладывают кости… Мучения. Страдания. Ужас. Срам. Жуткие, переходящие в визг вопли, заполняющие собой всю его память, бесчисленные, но в то же время различимые по отдельности — стоны, хрипы, звуки рвоты. Каждая мельчайшая его частичка, бьющаяся в непрерывной, невообразимой агонии. Чувство тяжелейшей утраты, заставляющее рыдать, выть, выцарапывать себе глаза… которые вновь и вновь отрастают в глазницах, чтобы опять свидетельствовать, как его продолжают жечь, шпарить, рвать на части…

То, что он увидел, заставляло неметь, повергало в прах сознание, испепеляло ум, и, тем не менее, всегда, каждое мгновение оставалось с ним, если не терзая его сердце, то спускаясь куда-то ниже, становясь бездонной дырой, что вечно грызла его нутро. Ужас столь глубокий, столь неизменный, настолько чистый, что все прочие страхи уходят, растворяясь без остатка. Ужас, превратившийся в подлинный дар, ибо непоколебимое спокойствие и решимость следуют за ним.

Они, Мангаэкка, имели гипотезу. И начали экспериментировать. Они брали пленников и приносили им все возможные муки сразу, и все ради крайне недостоверного результата, ради скудных крупиц сведений об аде. Вырывали людям ногти, одновременно раздавливая гениталии, тут же жгли их огнем, убивали их детей, насиловали жен, душили матерей, ослепляли отцов. Они приносили невинным совершенно невероятные, безумные мучения, но обнаружили в себе абсолютную непроницаемость, полное отсутствие раскаяния. Некоторые даже смеялись.

Да и что такое все земные муки в сравнении с тем, что ожидало их самих? Ничто. Лишь видимость. Чуть больше, чем пустышка, безделица, лежащая на пути монументальной поступи грядущего кошмара. Невежественные глупцы этот Сохонк. В том, что касается их душ, их Голосов, они живут, опираясь на веру, даже хуже — на какую-то закостенелую глупость. Они жаждут колдовской силы, соблазняясь той мощью и возможностями, что она дает. А Голос… что ж, это дело далекого будущего, в то время как подлинное могущество в их руках прямо сейчас.

Но всем уготован скрежет зубовный. Всех ждет огонь неугасимый. Достаточно просто умереть, чтобы понять это.

— Так вот каков источник твоего безумия, — произнес Титирга, — Обратный Огонь.

Шеонанра, содрогнувшись, прикрыл глаза.

— Значит, ты знаешь о нем, — сказал он, глубоко вздохнув.

— Ниль’гиккас предупреждал меня. Да.

— Он рассказал тебе о Трех? Тех, что взошли в Золотые Палаты Силева Суда во времена Бичевания Ковчега?