– Некоторое время назад, – прохрипел скюльвенд, – в пустые часы размышлений я понял, что ты умрешь, как я…

Дрожь прошла по руке, державшей шнурок.

– Без богов.

Даже отсюда Элеазар видел слабое свечение, исходившее из храма Ктесарат на Священных высотах. Он сидел рядом с Ийоком под открытым навесом около своего шатра. На утоптанной траве темнели круги крови. Завтра они наконец встретятся со своими смертельными врагами. Смысл этого поединка пока ускользал от Элеазара, но он будет сражаться.

И он будет использовать любое оружие, каким бы нечестивым оно ни было.

– Кишаурим бегут, – сказал Ийок. Его рот пылал от даймотического причастия. – Как мы и предполагали, в Ютеруме нет хор. Но они зовут… они зовут.

У Змееголовых не осталось выбора. Они отдадут свои Безделушки охране, чтобы уберечь себя от дальнейших нападений сифранга.

Элеазар подался вперед.

– Мы не должны были использовать самого могучего, когда для наших целей хватило бы и самого слабого. И уж точно не Зиота! Ты сам говорил, что он опасен.

– Все в порядке, Эли.

– Ты ведешь себя опрометчиво…

«Неужели я стал таким трусом?»

Ийок обернулся к Элеазару. Кровь выступила на повязке там, где она плотно прилегала к его прозрачным щекам.

– Они должны бояться нас, – сказал он. – И теперь они боятся.

Странный ужас пробуждения перед лицом смертельной угрозы: боль, окутанная вялым недоверием, словно в глубине души он надеялся, что все еще спит. Как будто нож коснулся волос.

– Скюльвенд! – ахнул Ахкеймион, и слова застыли на его губах, подобно льду.

Запах гостя – не то собачий, не то лошадиный – наполнил маленькую палатку.

– Где? – прорычал голос из темноты. – Где он?