– Я знаю, – сказала она. – Но я… я…

– Да, ты и должна бояться того, что вот-вот случится, – отвечал он. – Все люди должны бояться.

Она колебалась.

– Я умру без тебя.

Разве она не говорила того же Акке?

Келлхус положил теплую светящуюся ладонь на ее округлившийся живот, как будто благословил ее чрево.

– Как и я без тебя.

Он обнял Эсменет и разогнал ее тревоги долгим поцелуем. Он обнимал ее со странной горячностью, но по-прежнему не отрывал глаз от Шайме. Эсменет прижалась к крепкой груди Келлхуса и думала о силе, что таилась в его сердце и его руках. Она думала о даре пророчества и о том, что этот дар убивает всякого, кто им отмечен.

«Никогда не отпущу, – говорила она себе. – Никогда».

Келлхус чудесным образом услышал ее. Он всегда слышал.

– Беспокойся о будущем, Эсми. Не обо мне. – Келлхус пальцами провел по волосам Эсменет, и ей стало щекотно. – Эта плоть – всего лишь моя тень.

Как далеко он должен зайти?

Келлхус думал о заснеженных горах, о сиянии солнечных лучей на ледяных вершинах. О дремучих лесах, о заброшенных городах, о поросших мхом покосившихся статуях. О безлюдных крепостях…

Ему казалось, что кто-то рядом выкрикивает его имя под застывшими лесными сводами.

– Келлхус! Келлху-у-ус!

Как далеко он должен зайти?

Он отправил Эсменет обратно в лагерь и двинулся на запад по вытоптанному пастбищу, вверх по холмам. На самой вершине он остановился среди высохших дубов и повернулся спиной к Гвоздю Небес, сиявшему теперь над Шайме и Менеанором, чтобы выбрать путь по направлению его оси…

В сторону Киудеи.

– Я знаю, что ты слышишь меня, – сказал он этому темному и священному миру. – Я знаю, что ты слушаешь.