— Что вы делаете?! С ума сошли?! — и сам почувствовал, как глупо и нелепо звучат его слова.

Женщина на секунду обернулась, издала короткий хриплый стон — и удвоила усилия.

Светлов попытался установить с ней ментальный контакт. Бесполезно… Почти невозможно при таком взвинченном состоянии объекта.

Фотокамера упала на траву. Светлов сбросил куртку, начал было расстёгивать джинсы… Но понял: не успевает. Девочка, обессилев, почти прекратила сопротивление. Под водой что-то ещё происходило, но голова над поверхностью уже не показывалась. Он бросился в озеро.

Вода — действительно ледяная — обожгла. Мгновенно намокшая одежда сковывала движения. До матери-убийцы Светлов добирался непозволительно долго. Наконец добрался, схватил женщину за руки, пытаясь заставить поднять девочку над водой.

Не тут-то было!

Женщина, не разжимая смертельных объятий, в ответ яростно боднула его. О-у-ух-х! Таких ударов в челюсть Александр не получал со времён давно забытых школьных драк. А может, вообще никогда не получал. Губы тут же засолонели кровью.

Он ответно ударил женщину в грудь, уже почти позабыв первоначальное желание спасти девчонку — желая размазать, раздавить проклятую гадину! Бюстгальтер свалился с толстухи с пылу схватки с дочерью, но столкновение кулака с обнажённой дряблой грудью вызвало у Светлова лишь омерзение. Он ударил снова — в лицо. И ещё раз. И ещё.

Женщина опрокинулась, сама ушла с головой под воду, но ребёнка из рук так и не выпустила. Потом вынырнула, они с Александром барахтались в тёмной воде — Светлов пытался нащупать ребёнка, а мать — утянуть дочь глубже в воду. Наконец Светлов подхватил девочку поперёк туловища, встал, поднял её голову над водой. Потащил к берегу.

Кандидатка в утопленницы показалась на редкость тяжёлой — к тому же брыкалась, не понимая, что происходит и кто её куда-то тащит. Захлебнуться она не успела, и сорванным голосом тянула на одной ноте:

— А-А-А!!!

— ПУСТИ! — кричала женщина. По её мокрому лицу стекала кровь из разбитых губ и носа.

— Пошла на …й!!! — рявкнул Светлов.

И мимолётно пожалел, что не может врезать ещё раз — руки заняты.

— Мой ребёнок, мой! Пусти! — женщина уже не рисковала приближаться к Светлову, шумно шлёпала сзади. И вдруг резко выбросила руку, вцепилась в лодыжку дочери. Ногти впились в кожу, царапая до крови. Девчонка завизжала, словно её резали — тупым ножом и без наркоза.

Светлов дотянулся-таки — изо всех сил пнул ополоумевшую мамашу в бок. Та захрипела, разжала хватку, снова шлёпнулась в прибрежную мелкую воду, но тут же вскочила. Светлов выбрался наконец на берег, не глядя швырнул девчонку куда-то в сторону, обернулся к женщине.