Ирина скользнула в сени. И замерла — не понимая, абсолютно вдруг позабыв: зачем она здесь? Для чего? Что собирается делать?
Глаза почти мгновенно приспособились к полумраку сеней, зрачки расширились, Ирина разглядела небрежно сваленную в углу груду вещей: чемоданов и дорожных сумок, — отчего-то раскрытых и пустых. Лежал там и её рюкзачок — тоже пустой, сморщенный. Она не удивилась и не возмутилась, совершенно равнодушно опознала когда-то принадлежавшую ей вещь… Нет, не ей! Той глупой клуше Ире Величко, той идиотке, что комплексовала по поводу жиденьких волос и нездоровой пористой кожи… Идиотка мертва — утопилась в Улиме, ха-ха, туда ей и дорога!
Она расхохоталась, и долго, очень долго заходилась истеричным смехом — отчего-то каждое воспоминание о той,
Потом было что-то ещё, а что — она не поняла и не могла вспомнить, в событиях образовался непонятный провал, и теперь Ирина — опять (и всё ещё!) прежняя Ира Величко — оказалась в комнате, и думала о Саше Светлове, — думала с любовью и нежностью. Да, она любит его, она всё поняла и знает наверняка, что он тоже любит её, и поможет, конечно же поможет, надо только выполнить его просьбу и забрать эти проклятые кассеты, которые способны изломать столько жизней, столько судеб…
Обстановка в комнате оказалась самая спартанская: никаких обоев, стены обшиты досками; узкая железная койка, по-солдатски заправленная; самодельный двустворчатый шкаф; пара длинных полок вдоль стен; тумбочка. Ни стола, ни стульев… В углу висела иконка — простенькая, дешёвенькая — но Ирина, занятая лихорадочными поисками, к ней не присматривалась, да и к прочей обстановке тоже.
Мини-кассеты для камеры лежали на самом виду, но она не заметила, долго искала по углам, а может просто казалось, что долго, на самом деле прошли считанные секунды… Затем увидела — аккуратная стопочка на полке, рядом та самая «SONY», водонепроницаемого бокса на ней нет, да и неважно. Забрать — и скорей, скорей отсюда…
Она схватила кассеты, прижала к груди рассыпающуюся кучу — ничего, донесёт как-нибудь! Метнулась к двери — и остановилась. Кретинка! Говорил ведь Саша: самая главная кассета — съёмка Ирины, плывущей к пещере — может быть ещё в камере! Схватила аппарат, вертела так и сяк, второпях не понимая, как открыть, как вынуть кассету…
А зачем куда-то нести? Можно уничтожить на месте… Она распахнула дверцу печки — ага, несмотря на тёплую погоду, предусмотрительный Хозяин заранее уложил в топку и берёзовые поленья, и растопку… Ирина засунула камеру на самый верх, над дровами, суетливыми движениями распихивала кассеты в щели между поленьями…