Когда волна эмоций схлынула, Кобыш, выдержав паузу, скомандовал:

— А теперь, братцы, быстро одеваемся и пошли обживаться.

Уговаривать никого не пришлось. Собирались споро, совсем как в армии. Никита только диву давался, вроде бы и выпили немало, а реакция у парней — дай Бог каждому. Он был практически последним, только Хромов запоздал, разыскивая куда-то запропастившуюся спортивную куртку и едва слышно бранясь. Шумным строем прошли обратно к дверям в сени, толкаясь и перебрасываясь крепкими словечками, и высыпали сначала на крыльцо, а затем в заснеженный двор.

Собственно, двора уже почти и не было, вернее, он изменился до неузнаваемости. Прямо из сугроба вырастал тёмный монолит дома, отражая стеклопакетами мохнатые таёжные звёзды, луну и одинокую лампочку, светившуюся в окне бани. Ступени парадной лестницы, ведущей к центральному входу, тоже наполовину тонули в снегу. Рядом с этим роскошным строением двухэтажный сруб Никиты выглядел жалкой лачугой. А ещё дальше, на том месте, где совсем недавно виднелась деревянная изгородь, стоял мощный забор с кирпичными столбами и фигурной решёткой между ними.

— Ну, блин! — только и смог сказать Никита.

— А почему темно? — спросил Хромов.

— Я, знаешь ли, ещё не умею включать электричество на расстоянии, — рассеянно ответил Раф, задирая голову и рассматривая мансарду.

— Тогда изобрази фонарики, — тут же нашёлся Виктор.

— Это пожалуйста, — под ноги Дорину свалилось три поблёскивающих цилиндрических фонаря.

— Спасибо, друг, — проникновенно поблагодарил Хромов, поднял один из них и, увязая в снегу, стал пробираться к лестнице.

Остальные два подобрали Тёрнер и Седых. Они включили свет, и вся компания полезла через сугроб. Оказавшись на ступеньках, а потом и у тонированного стекла двустворчатой входной двери, хозяева свежесотворенного особняка остановились. Хромов осторожно потянул за бронзовую ручку, створка бесшумно и плавно открылась.

— Не заперто, — прокомментировал Виктор. — Прошу вас, господа.

Они вошли. Лучи фонарей разрезали мрак, царивший в доме, и выхватывали из темноты куски шикарного интерьера.

— Правее, — попросил Дорин. — Вход в подвал должен быть там.

Быстро сориентировавшись, они отыскали спуск, добрались до аппаратной, и там Тёрнер нашёл нужный пакетник. Свет вспыхнул сразу и везде.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал Брюс, — так значительно лучше. С чего начнём?

— С отопления, — проворчал Кобыш. — Холодно здесь. Боюсь, что ночевать придётся в старом доме.

Вдвоём с Тёрнером они обследовали ту половину цокольного этажа, где размещалось всё оборудование для жизнеобеспечения, и, повозившись минут десять, подключили отопительную систему. Затем началось знакомство с хоромами. Компания долго ходила по комнатам, цокая языками, перебрасываясь замечаниями или весёлыми возгласами. После долгого пребывания в учебном центре и сидения на орбите испытатели были рады комфортабельному человеческому жилью, а Никита, давно забывший в тайге, как оно выглядит, полностью поддерживал их чувства. Лишь Дорин изредка пофыркивал, объясняя это тем, что не всё получилось так, как он хотел. «Ничего, — приговаривал Кобыш, — жить можно». Так истекли ещё полчаса, и начавший мёрзнуть Тёрнер, наконец, возмутился: