Наверное, тревожное состояние командира почувствовали самые близкие друзья. Сначала его вызвал Никита, потом Маша, а уже после них стали осторожно выяснять, что случилось, Тёрнер, Седых и остальные пилоты бывшей команды испытателей. Кобыш отвечал односложно и напряжённо размышлял о том, что Бородин не мог ошибиться в своих прогнозах. Он всегда просчитывал события на много ходов вперёд. Вот его-то, Андрея, и следовало побеспокоить в первую очередь, спросить у него, как быть дальше.

Бородин отозвался практически сразу, и Дмитрий подивился тому, насколько тот невозмутим. «Ты не знаешь?» — недоумённо спросил он. «Знаю, — ответил Андрей, — и не вижу повода для столь бурных эмоций». «Он вернётся?» — Кобыш немного успокоился. «В определённом смысле он никуда и не исчез. — Мысли физика как-то странно расслаивались, в них ощущалась некая многоуровневость, придававшая им неуловимые оттенки совершенно разных значений, но Дмитрию удалось ухватить лишь самую поверхностную суть. — Он сделал первый шаг». «Не говори загадками. Объясни толком». «Он выбрал свой путь. Скорее всего, неосознанно, но в абсолютном соответствии со своими устремлениями. Ты не смог бы ему ни помочь, ни помешать. Я тебя предупреждал». «Как поступить с пацанами? Они же сейчас невменяемы». «Проводи их домой и оставь в покое. Ты им уже всё сказал. Случившееся они должны пережить в полной мере, чтобы усвоить раз и навсегда — любое деяние предполагает ответственность. Сегодня детство для них закончилось, наступила пора серьёзных экзаменов. Им тоже нужно сделать свой выбор, а это всегда мучительно и чревато ошибками». «Но можно же подсказать и уберечь». «Нельзя. Тогда это будет не их выбор». «Это жестоко, Андрей!» «Нет. Это справедливо». «А Пысин?» «Что Пысин?» «Ну, где он сейчас?» «Не торопи события. Узнаешь. Всему своё время». Кобыш хотел задать ещё несколько вопросов, но Бородин уже отключился.

«Вот так, — подумал Дмитрий, — успокоил старший товарищ! — Подспудно он чувствовал, что физик прав, но какая-то это была неприятная, для него правда, с некоей горчинкой и высокой холодностью. Не нравилось ему оставаться просто бесстрастным наблюдателем, он привык помогать и выручать, вести за собой и разделять с друзьями скорбь. — Ничего я в сегодняшней заварушке так и не понял. Даже эти мальчишки, и то, наверное, разбираются больше, что к чему. Ну они-то — ладно, как сказал Андрей, потихоньку переживут. А вот как мне объяснить родителям Пысина, почему их сын не вернулся из школы? Не взваливать же эту печальную обязанность на Машу. Придётся как-то выкручиваться, гасить всплеск эмоций, отодвигать вполне обоснованную тревогу на задний план, придумывать несуществующие обстоятельства, в силу которых парень не появится дома ещё очень долго. И появится ли вообще? Теперь мне самому предстоит выбрать, что лучше — спасительная ложь или беспощадная правда. А потом надо будет ещё собирать весь наш пёстрый педагогический коллектив и всем вместе мозговать, как исключить подобные инциденты в дальнейшем».