— Это кавалерия! Подчинённые генерала Стора!

— Понял!

Из моего JS их достать можно, но о прицельном огне речи не идёт… Но тут я вижу белое от ужаса личико Юницы за бронестеклом, и забываю обо всём. Рву на себя дверцу, выдёргиваю станковый пулемёт, расталкивая визжащих в панике дам буквально вышибаю люк, передёргиваю затвор и… Гулкая очередь сносит банду напрочь. Тяжёлые пули вышибают всадников из сёдел, рвут их тела на куски. Эх, шофёра бы мне! Кто-то пытается отползти прочь, но бесполезно. Это двенадцать и семь. После него не живут… Верхушка холма, с которого нас пытались атаковать, зачищена. Пулемёт выносит всё живое, что осмеливается появиться или высунуться из-за гребня. Вот чья то черепушка в нелепом головном уборе в виде типичного русского горшка появляется на миг и разлетается на куски… Но что-то не так! Не так! Короткие очереди на два-три патрона. Бойцы быстро перебегают к вершине, и через пять минут мне приходится прекратить огонь, чтобы не задеть своих. И только тут, когда грохот смертоносной машины утихает, я слышу странные булькающие звуки. Кого-то зацепило? Холод пронзает меня с ног до головы, потому что это раздаётся изнутри джипа. Прижав локти к бокам ссыпаюсь вниз… Юница хрипит, её рот открыт и именно оттуда раздаются эти жуткие булькания. Глаза её белы, девочку трясёт, баронесса заливается слезами, не в силах прекратить то, что происходит… Похоже, что она сама перепугана до смерти… Рву ручку открывания двери, вываливаюсь из машины, схватив девочку в охапку и изо всех сил прижимая к себе:

— Милая! Не надо! Успокойся! Плохих людей больше нет! Папа их всех убил!

Я повторяю эти слова снова и снова, и, кажется, спустя несколько бесконечно длинных минут дочка начинает реагировать… Её глаза светлеют, в них появляются проблески разума, губы начинают терять свой синюшный оттенок. Наконец она вздрагивает, длинно, со всхлипыванием вдыхает в воздух. Глазки чистого голубого цвета снова чисты, она поднимает ручку и касается моего правого глаза…

— Папочка, почему ты плачешь?

— Я?

Растерянность. Испуг. Бесконечное облегчение… Всё это смешивается во мне, но больше всего радости, что Юница цела и здорова, и приступ прекратился. Самое главное, что девочка не успела получить психологический шок, как в первый раз. Не знаю каким образом, но мне удалось вывести её из предшествующего этому состояния. Торопливо выдёргиваю заветный термос из держателя под спинкой, не отпуская её с рук, усаживаю на колено. Неудобно, но и чёрт с ним. Свинчиваю крышку-стакан, наливаю половинку волшебного сока гигантской клубники, протягиваю ей.