– А что ж она Джаффаля еще не… того, в общем?

Тарик улыбнулся уголком рта:

– Она лежит где-то неподалеку, в пустыне. Не знает, где его искать. И не может далеко отойти от могилы.

– Сейид, а вы что же, собираетесь ей… сказать?

– Нет, – все так же странно, с нехорошим прищуром, улыбнулся нерегиль. – Я собираюсь…

Что собирается сделать господин нерегиль, осталось до времени невыясненным. Потому что в переулок перед домом кади влетел чернокожий мальчишка в замызганной рубашонке и заорал:

– О, горе нам, горе! Достойный господин Шаммас ибн Хишам найден в собственном доме мертвым!

Казим быстро схватил его плечо и кинул в руку даник:

– Как он погиб?

Арапчонок блеснул снежно-белыми зубами и весело крикнул:

– Господин ибн Хишам упал в колодец и утонул!

И мальчишка побежал дальше по переулку, оглашая его пронзительными воплями:

– Горе нам, горе, правоверные! Кто желает услышать леденящие душу подробности, да пожертвует медную монетку!

Хлопали двери, скрипели калитки, наружу высовывались бородатые мужские и по самые глаза укутанные женские головы:

– Сюда, о дитя! Расскажи подробнее!

Арапчонок сверкал улыбкой и подставлял под медяки подол рубашки, бесстыдно открывая болтающийся крохотный срам:

– Горе нам, горе! К колодцу ведут женские следы, я видел это собственными глазами, клянусь Всевышним! Эта скверная, эта подлая, эта призрачная развратница похитила жизнь еще одного достойного человека!

– Отлично, – ошалело пробормотал Казим. – С чего это она развратница?

– Ну неужели достойный Шаммас ибн Хишам – преступник? – прошипел Тарик, и айяр понял, что видит на лице нерегиля совсем не улыбку, а гримасу ледяного, лютого гнева.

– А что он ей сделал? – сглатывая слюну, спросил айяр.