Ушрусанцы быстро переглядывались и кивали друг другу. Лучников – в линию. Один залп, и крикуны разбегутся по домам.

Словно уловив эти мысли, нерегиль приглашающе отмахнул ладонью шестерым айярам – те уже стояли со снаряженными луками.

Через мгновение гудящий в темноте дождь стрел зашикал и заколотил по толпе. Часть стрел зацокала по камням – недолет, в темноте ж стреляли, навесом. Но кто-то упал как подкошенный, а кто-то заревел от боли – ранили.

Толпа завизжала, откатилась – и обратилась в бегство.

На тропе остались лишь растерянно озирающиеся мулла с имамом.

Тарик криво улыбнулся.

И негромко, но очень внятно проговорил:

– Я очень удивлен, почтеннейшие, что с вами нет кади Таифа.

Те запереглядывались.

Нерегиль снова поднял уголок рта в улыбке:

– Ах да. Я совсем забыл. Он умер на рассвете, упав лицом в поилку для скота перед своим домом. Даже до молитвы не дошел, какая жалость…

Шамс ибн Мухаммад и Хилаль ибн Ибрахим принялись пятиться, но Тарик наклонил к плечу голову и улыбнулся широко, с видимым удовольствием:

– Куда же вы, почтеннейшие? Вы еще не рассчитались с богиней за то, что сделали!

– Мы не верим ни в какую Манат! – заорал имам.

– Ничего страшного, – окаменел лицом нерегиль. – Она в вас тоже больше не верит.

И, уже не сдерживая ярости, рявкнул:

– Шарийа? Шарийа?! Когда Катталат аш-Шуджан удерживали в чужом доме, а потом убивали – это тоже было по шарийа? Вы знали и молчали – почему?! Где же был ваш за-

кон, когда совершалось тайное убийство, про которое знали в Таифе все от мала до велика?!

Мулла вскинул руку:

– Не смей обвинять нас, о неверный! Приведи четырех свидетелей – и поговорим! А так – отцепись, пес, ты ничего не докажешь!