Звяк. Звяк. Звяк.

И тихий, призрачный голос, проникающий в слух, как таракан заползает в ухо к спящему:

Мой муж?.. Где же мой муж?.. Сколько людей, неужели тебя нет среди них, о Джундуба?..

Нерегиль медленно повернул лицо к тропинке – айяры держали ее свободной. Впрочем, желающих взлезть на страшный холм с жертвенником оказалось не так уж много.

Звяк. Звяк. Звяк.

Тарик криво, одним уголком рта улыбнулся. Истекающий потом Джаффаль поперхнулся очередным молением. И обернулся.

Лицо бедуина исказил такой всепобеждающий, смертный, останавливающий кровь в жилах ужас, что Джаффаль лишь раззявил рот и не смог выдавить ни звука.

Звяк. Звяк. Звяк.

Вдруг стало тихо.

А следом раздался жалобный, горестный вскрик – словно разбивались тысячи стеклянных сосудов:

Ты! Что ты со мной сделал? Что это у меня на груди! Больно! Больно! Больно!..

– Забирай его кровь, госпожа, – спокойно выговорил Тарик.

С железным шорохом вынул из ножен меч и коротким, почти без замаха ударом снес Джаффалю голову.

Толпа взвыла, как тысяча шакалов.

– Без суда! Он убил его без суда! Что же это делается, о правоверные!

Но Казиму было совсем не до воплей. Айяр трясся и стучал зубами, как на лютом морозе.