Они улетели к самой стене и плашмя, как рыбины, шлепнулись на подушки.
Пытаясь пошевелиться, Сайф заорал от боли в плече. Глянул – точно, острая, как на мангал, оструганная щепка торчит. Девка лежала рядом с залитым кровью лицом и не шевелилась. Между грудей торчала пара таких же острых щепок драгоценного красного дерева.
Придерживая плечо, Сайф все-таки встал.
Из тучи пыли на него вышел… сумеречник.
От неожиданности бедуин захватал ртом воздух и рявкнул:
– Ты кто?!
Самийа осклабился, мазнул ладонью по щеке и глумливо выкрикнул:
– Загадка! У меня на лице – кровь, не моя! Тогда чья?!
Бледная хищная морда отекала красными ручейками – через лоб и щеку, с запястья державшей меч руки капало.
– Харис! Гитриф! Абдаллах! Укба! – истошно заорал Сайф.
Сумеречник ощерился и рявкнул:
– Ага-аа! Похоже, это правильные ответы!
Хихикнул, прищурился – и взмахнул мечом.
Прямое лезвие остро сверкнуло, Сайф крикнул – и мир закувыркался у него в глазах.
* * *
* * *За спиной айяры от души хлестали нагайками воющую и визжащую толпу. Люди давились, орали до хрипоты, закрывали ладонями головы.
Испуганно и истошно заржал Гюлькар.
Тарег обернулся – двое ушрусанцев повисли на поводе, жеребец злобно оскалил зубы, дергая мордой.
Когда нерегиль снова посмотрел вперед, то понял – рядом стоит