Нерегиль справился с лошадью и быстро продвигался сквозь стремительно редеющую толпу.

Каид с остальными перли следом, шипя сквозь зубы – не уйдешь!.. Мелькали раззявленные в изумлении рты, взлетали вверх серые от пыли куфии, люди шарахались от блеска серебряных блях на перевязях гвардейцев.

– Где ж ты, сучье семя, где ж ты делся, Салхан… – шипел в намотанный на нос платок Марваз.

Зря шипел – десятка Салхана вынырнула из серенького смерча в устье впадающего в площадь проулка. Другого выхода с базара не было. Слава Всевышнему, они отрезали самийа путь к отступлению.

Оставалось всего ничего – вручить нерегилю фирман и не умереть. «Не медли», – увещевал его человек из тайной стражи. «Не дай ему убить тебя, о Марваз».

Каид сглотнул, сделал глубокий вдох – и поднял руку с перетянутым алым шнуром свитком. Сдернул с лица платок и громко крикнул в гудящий воздух:

– Тарик! Приказ и воля повелителя! Остановись и слушай!

Нерегиль увидел Салхана с ребятами и придержал лошадь.

И медленно повернул голову к Марвазу.

«Тарик не захочет брать фирман, о Марваз». Агент барида оказался совершенно прав.

«Ты покойник, глупый смертный», – прочитал каид на узком бледном лице.

Между ними лежала пустая площадь. Десять шагов пыльной земли.

Самийа поднял верхнюю губу, как тигр над клыками, и вскинул левую ладонь.

– Братишка, слова-аа… говори слова-аа… – простонал за спиной Абдулла.

Ощеренное нечеловеческое лицо, узкая ладошка. Сейчас их размажет и развеет пеплом.

Сглотнув подскочившее к горлу сердце, Марваз проорал сиплым, срывающимся от страха голосом:

– Вот тебе, Тарик, воля эмира верующих, он приказывает тебе прочитать эту бумагу!

Нерегиль показал острые зубы и злобно взвыл – не на ашшари.

Каид вдосталь насмотрелся на чудищ и тварей, чтобы понять: раз воет – значит, не полезет. Во всяком случае, сей же миг не полезет. Полезет, когда довоет и наберется храбрости.

Но даже так, даже глядя на бессильную злобу сумеречника и отчаянно понукая себя – ну же, давай вперед, каид, между вами десять шагов, пихай ему в морду фирман, и ты спасен! Давай, каид, пока он не знает, что делать, и орет от злобы и ярости! Марваз трясся и не двигался с места. Конь под ним храпел и топтался, и послать его вперед не оставалось ровно никаких сил.