– Еще как умеет! – заверил шейха укайлитский посланец. – Разговаривает вовсю, к тому же нагло!

И для верности вздернул самийа за связанные запястья. Тот зашипел от боли, поводя лопатками.

– Вот, – с удовлетворением сказал укайлит и подергал сумеречника вверх-вниз. – Шипит… Мы думали – сдохнет по дороге, неделю везли мордой к верблюжьему брюху. Но нет, живой… И шипит даже…

– Проводи гостей в мадафа, – кивнул Авад сыну.

Укайлит отпустил веревку, и сумеречник упал носом в землю. И тут же завозился, отплевываясь. Поправив у пояса джамбию, воин с достоинством поклонился и пошел вслед за мальчиком к гостевому шатру.

Оглядев «подарок», шейх поинтересовался:

– Родичи есть?

Посопев, самийа отрицательно помотал головой. Ну еще бы, были б родичи, побежал бы он за Хиджаз, еще чего. Вырезали клан, значит.

– Что, никого из семьи?

Опять помотал головой.

– Выкуп за тебя есть кому дать?

В ответ чихнули и красноречиво сплюнули.

– А что умеешь делать?

На Авада уставился большой светлый глаз – второй закрывали свесившиеся на лицо лохмы. Синюшные от холода губы наконец-то разжались:

– Ничего хорошего, к сожалению.

Действительно, умеет разговаривать.

– Из лука стрелять умеешь?

Глаз смигнул.

– Да…

– Завтра покажешь, как стреляешь. Если попадешь с пятого раза в цель – считай, тебе повезло. У нас мало хороших лучников. Что скажешь?