Все совершилось в эти доли секунды. Вцепившийся в Лусина охранник, почуяв, что поле пропало, снова отчаянно дернул свои запутавшиеся в скафандре руковолосы, но не выдернул, а повалился вниз, увлекая с собой Лусина. Оба стояли на краю плахи и низринулись в ее зев, в самый фокус печи, в котором зловеще поблескивали электроды. Снова ударила молния, снова взметнулось пламя, но тут же погасло, сбитое вернувшимся охранным полем. И я, и Ромеро, и бежавшие за нами демиург с галактом бросили свои поля в помощь Лусину, но было уже поздно. То, от чего предостерегал Оан, совершилось. Дьявольский электрический эшафот, печь, поглощавшая обреченных, разлетелась в куски. Среди осколков лежал пробитый чудовищным разрядом, полусожженный скафандр, а внутри его – мертвое тело, изуродованное тело Лусина!

– Планета погибла! – с ужасом закричал Оан.

У меня подогнулись ноги. Меня поддержал Граций. Мери закричала: ей показалось, что я погиб, как и Лусин. Но я пришел в себя. Я застонал от горя и ярости. Я готов был уничтожить аранов, метавшихся по площади, – всех до единого. До сих пор не понимаю, как я сумел не дать гневу вырваться наружу таким страшным поступком.

– Жестокие боги! Снизошли Жестокие боги! – вопили улепетывающие пауки.

Я сбросил скафандр. Я больше не мог прикидываться паукообразным. Во мне острой болью отдавался отчаянный вопль звона и света: «Снизошли Жестокие боги!» Мери и Ирина тоже швырнули наземь свой камуфляж. Они возились с Лусином, им помогали Ромеро и Граций, а я опустился на землю, обессиленный, у меня тряслись ноги.

Ко мне подобрался Орлан, он, как и Граций, не скинул маскировки.

– Ужасное несчастье, Эли! Но может совершиться еще большее. Прошу тебя: прислушайся к Оану!

Только тогда я сообразил, что Оан что-то говорит, а я не слышу.

– Чего ты хочешь? – спросил я. – Чего еще тебе надо?

– Мать – Накопительница молний рассвирепела, – донесся в мое сознание далекий голос Оана. – Уходите, уходите, теперь все здесь погибнут, и вы погибнете вместе с нами, если не уйдете!

Все волосы на его голове встали дыбом, затем изогнулись, десятками гибких рук указывая на восток, откуда шла ночь. Три Пыльных Солнца клонились к закату, вчера в это время с той стороны горизонта бежала глухая тьма – от темных звезд, от проклятых звезд этого проклятого мирка. Сейчас надвигалась заря, а не ночь. Летели огненные облака, клочки мятущегося пламени. Всем в себе, без приборов, я ощутил сгущение электрических зарядов, я весь словно превратился в живой конденсатор, заряженный донельзя. Надвигалась электрическая буря такой силы, какой мне еще не приходилось видеть.