Он сказал медленно:

– Вы знаете, чем занимается наша фирма.

Мариэтта снова начала было открывать рот, но я сказал мирно:

– Знаем, конечно. Антиэйджинговые препараты, на них все помешаны… Не у вас, разумеется, а вообще. Хотя, признаю, вы за последние полгода сделали мощный рывок и ворвались в первую сотню лидеров.

Я чувствовал на себе ее пронизывающий взгляд и обещание разделаться со мной, но смотрел только на Марата Хисамовича, а он улыбался довольно, откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок на животе.

– Приятно, когда замечают… Все верно, мы сделали заметный рывок. Правда, шли к нему долго.

– Испытания? – спросил я.

Он наклонил голову.

– Исследования, проверки, испытания… бюрократические рогатки…

– Но испытания у вас заняли очень короткий период, – заметил я.

Он чуть посерьезнел.

– Да-да, понимаю ваш намек. Но вы называете испытаниями только клинический период, а мы включаем в него и все эксперименты над дрозофилами, мышами, крысами и обезьянами.

– Даже обезьянами? – удивился я.

Он сказал мягко:

– У нас отличные юристы. Они доказали, что этим нарушением, за которое мы готовы заплатить штраф, спасли жизнь тысячам, даже сотням тысяч больных, которые могли бы не дождаться лечения. Нам, конечно, продолжать запретили, но за прошлые нарушения мы отделались небольшим штрафом.

Мариэтта сказала с сарказмом:

– Ну да, судья тоже хотел бы продлить свою жизнь! Любым способом.

Он улыбнулся.

– Вижу, понимаете, у нас сторонников больше, чем об этом говорят. Почему-то не хотят признаваться, словно жить долго все еще стыдно, как в прошлые века.

Она молчала, только переводила взгляд с него на меня и обратно, я кивнул и сказал успокаивающе: