— Спасибо, док, — ответил Лёша. — Надеюсь, это поможет.

— Поможет, правда временно, — Штейн вздохнул. — Скажите, вас не беспокоят головные боли?

— Бывает, — Лёша кисло поджал губы, припомнив с полдюжины приступов за последние пару дней.

— Не так давно ко мне стали обращаться члены экипажа с жалобами о нарушении сна, головных болях и обмороках. И таких жалоб становиться всё больше. Некоторые не спали нормально по 2–3 дня!

— Чем это вызвано?

— Предполагаю, что в этом виновны постоянные гиперпрыжки.

— Но гиперпрыжки же совершенно безопасны, — немного неуверенно возразил Алексей. — Ведь так же написано в медицинской базе данных?

— Да, так там написано, — Руперт согласно кивнул. — Но до нас люди не совершали такое количество прыжков подряд за столь короткое время.

— Хорошо, допустим, что виноваты гиперпрыжки, тем более, что других причин, вроде как, и нет… — Романенко помедлил. — Можно как-нибудь устранить эти побочные эффекты? — он с надеждой взглянул на доктора.

— Я ещё не нашёл такого способа, поэтому пока настоятельно рекомендую совершать прыжки с интервалом не меньше 30–40 минут, — строго ответил Штейн.

— А что будет, если продолжать прыжки в том же темпе?

— Боюсь, что это может закончиться смертью некоторых, особо чувствительных к прыжкам членов экипажа.

— Это портит все наши планы! — Романенко, стиснув зубы, слез с койки.

— Мы с доктором Смитом уже работаем над решением проблемы, но у нас пока что недостаточно данных по влиянию прыжков на организм человека.

— Очень на вас надеюсь. А пока я действительно прикажу уменьшить частоту прыжков. Не хватало ещё загубить пол экипажа.

— Весьма вам благодарен, я постараюсь ускорить процесс насколько это возможно, — Руперт проводил Алексея к выходу из медотсека.

«Феникс».

— Доктор, как она? — спросил Озимцев у Генри.

Они оба стояли перед койкой, на которой лежала бледная Светлана.