– Войска отходят, потому что сейчас под Стеной им делать нечего, – сухо отозвался Огадай – А приказ об отступлении своим людям отдал я.

– И я – своим, – добавил Феодорлих.

– Нужно продолжать атаку, – холодно процедил Угрим. – Нужно додавить врага.

Тимофей покосился на князя. Он что, всерьез? Хочет штурмовать в темноте, без передыху? Там, под Стеной уже громоздятся горы трупов, а Угриму этого мало?

– Хан. Император, – князь сверлил союзников взглядом. – Вводите в бой свежие силы. Немедленно.

– Свежих сил не осталось, урус, – хмуро сказал Огадай. – Сегодня кровью умылись все. Людям и лошадям нужно отдохнуть.

Угрим смерил хана пристальным взглядом. По губам князя скользнула кривая усмешка, не предвещающая ничего хорошего. Нукеры-телохранители почувствовали опасность. Обнажив сабли, придвинулись поближе к своему повелителю. Лучники потянули стрелы из колчанов.

– Князь, – бесцветным голосом заговорил Феодорлих. – Воины устали. Наступает ночь…

– Устали не только наши воины, но и ханьские, – не поворачиваясь к нему, ответил Угрим. – А ночь ничем не хуже дня. Ночью тоже можно сражаться и можно убивать.

– И терять понапрасну воинов, – вставил император.

А вот теперь князь к нему повернулся. Что-то похожее на нездоровый интерес читалось в его глазах.

Теперь рыцари-трабанты сплотились вокруг Феодорлиха. У этих тоже были обнажены мечи. Тимофей обратил внимание и на то, что в стороне, у костров стоят арбалетчики с заряженными самострелами. Вот, значит, как…

Он опустил Кости на землю и положил ладонь на рукоять меча. Вряд ли дело дойдет до открытой стычки. А если даже и дойдет… Тимофей отчего-то был уверен, что ни стрелки, ни обвешанная доспехами стража не помогут императору и хану. Княжеская волшба все равно окажется быстрее и сильнее. Тимофей помнил, на что она способна. Самое интересное, что Феодорлих и Огадай тоже не могли об этом забыть. И тем не менее… И все же…

– Не требуйте от воинов слишком многого, князь, – мягко, словно уговаривая капризного ребенка, заговорил Феодорлих. – Они бьются не за свое бессмертие. И они смертны.

Помедлив пару мгновений, император многозначительно добавил:

– А от мертвых смертных не будет прока.

Угрим молча перевел взгляд с Феодорлиха на Огадая.

– Да и неизвестно еще, когда мы сами обретем бессмертие, – сказал хан. – И непонятно, обретем ли его вообще. А пока мы смертны, не хочется лишиться всех верных воинов.

«А ведь они поумнели, – подумал Тимофей о союзниках, – сильно поумнели».

– Не вижу поводов для опасения, – с тихой угрозой произнес Угрим.